– Нужно его срочно отвлечь, – азартно предложила Женя. – Переключить внимание на какую-нибудь другую девушку. Ну, не для того, чтобы женить, вы же никуда не опаздываете с этой женитьбой, а чтобы у него с этой ужасной гастарбайтершей ничего не вышло. А там уже сможете начать спокойно искать дальше. Просто я считаю, что самое главное – убрать прямую угрозу.
Евгения играла на слабых струнах материнской души, как виртуоз-балалаечник. Она мастерски просчитала, чего может больше всего опасаться столь интеллигентная дама, а заодно совместила чужие желания со своими планами. И получилось очень миленько. Оставалось лишь предложить себя вместо этой Насти. А там уж она сделает все, чтобы Богдан в итоге сделал правильный выбор. И что бы там ни лепетала его невменяемая мамаша, а ночная кукушка дневную перекукует. Главное – стать этой самой ночной кукушкой.
Лиза порхала по квартире мотыльком и таинственно улыбалась.
– И что? Хорошие новости? – насторожилась Настя. Она весь день старательно избегала Богдана, так как совершенно не представляла, как на него реагировать и что говорить. В последнее время на нее обрушилось столько новостей, что Настасья чувствовала себя мышью, на которую свалился витраж. Как разбираться со всей этой разрозненной мозаикой, она понятия не имела.
– Новости отличные, – пропела Лизавета и мечтательно закатила глаза.
– Ты не беременна, – предположила Настя с надеждой.
– Наоборот! Все подтвердилось! Теперь я точно стану мамой! – Тут Лиза так хлопнула в ладоши, что Настя вздрогнула и одурело заморгала. Радость была весьма и весьма сомнительная.
– А папа ваш в курсе? – только и смогла она выдавить. Сердце снова дубасило в груди тяжелым молотом. Наверное, это было уже что-то возрастное, в молодости она так сильно не нервничала.
– Нет, а что? – неожиданно напряглась Лиза. – Какая разница? Чего ты пристала?
– Я пристала? Да я просто хочу, чтобы у твоего ребенка был отец, который будет его содержать. И зная тебя, я подозреваю, что тебя этот мещанский момент не волнует. Ты же так и собираешься, если что, сидеть у меня на закорках и шарить в моем холодильнике. Так вот кто тебе ребенка смастерил, тот и…
– Боже! – завопила Лизавета. – Как ты меня достала со своими поучениями! Да какое тебе дело до того, кто будет содержать меня и моего ребенка? Собой займись, старая дева!
О чем можно было разговаривать с такой непроходимой дурой? Подростковый пафос, ветер в башке и совершенное отрицание очевидного. С таким настроем юные барышни и юноши гордо уходят из дома, желая доказать родителям, что они уже взрослые. Они наскребают денег на первый месяц съема какой-нибудь комнатки в общежитии или коммуналке, любят друг друга, некоторое время наслаждаются самостоятельностью, после чего постепенно начинают хотеть еды, чистых вещей и карманных денег, которые почему-то моментально заканчиваются. Тут они начинают предъявлять друг другу всякие претензии вроде того, что женщина должна заниматься хозяйством, а ты только ногти красишь, а мужчина должен приносить домой деньги – а ты только пиво пьешь. В общем, юные влюбленные внезапно прозревают, поняв, что дома лучше, предки гундосы, но с ними комфортнее, и кроме секса есть еще масса обязанностей и прав, которые ни тот, ни другая выполнять и соблюдать пока не готовы. И ну ее к черту, эту взрослую жизнь. Лучше инфантильно посидеть под боком у мамы. И хорошо, если девушка из такого приключения возвращается лишь с негативным жизненным опытом и без неожиданной беременности. А вот когда внезапно выясняется, что будет ребенок, тут уж те самые предки, которые гундосы, начинают вопить иерихонской трубой и пытаться решить проблему. Настина страховка была в том, что она не была Лизе мамой. Но существовал еще риск, что будущая бабушка легко отмахнется от такого счастья и свалит все на старшую дочь.
Как ни крути, снова получалось, что от Лизы надо бежать. И опять выходило, что бежать надо было раньше. Жить на этой пороховой бочке не хватало уже никаких нервов.
– И ты что, бросишь ее? – удивилась Даша, когда Настя приехала к ней плакаться. Конечно, можно было бы поговорить по телефону, но личная беседа с бутылочкой ликера всегда конструктивнее и приятнее. Не решишь проблемы, так хоть напьешься, и они временно сами забудутся. – Ну ты хоть скажи своей сестрице, что там с секретаршей уже все решено. Или нет, не говори. Ты лучше с Богданом аккуратно провентилируй вопрос.
– И кто мне это говорит! Тетка, которая сама все время требовала бросить Лизку и бежать куда глаза глядят, – изумилась Настя. – Ты ли это, Дашуля?
– Так ты ж сама себя сожрешь потом, – пояснила свой подход Дарья. – Да и не сможешь ты ее бросить. Говорить – одно, а сделать – другое. Не хватит у тебя моральных сил, если ты не будешь уверена, что ты свою Лизку не пристроила в хорошие руки. Так вот ты с «руками»-то поговори, уточни.
– Ну как я ему скажу, что она беременна? Может, она не хочет Богдану рассказывать! Это как-то совсем неприлично будет. Да и он тоже не обрадуется, если услышит это от меня. И кстати, если он собирается жениться на Лизе, то обрадуется, а если на Жене, то вряд ли. В общем, не хочу я в это лезть. У Жени тоже не спросить, она на меня смотрит, как голодная крольчиха на капустный лист, я ее боюсь – того гляди укусит. – Настя пригорюнилась и начала возить пальцем по столу. – Дашка, опять выхода нет. Как мне это надоело. Главное, ведь все проблемы – не мои. Хорошо тебе – нет никакой сестры, никому ничего не должна. А эта дура еще и Сашу своего потеряла. Если этот гад на Гоа, то она и замуж выйти не сможет. А Богдан, он, знаешь, такой правильный. Ему надо, чтобы свадьба…
– Да откуда тебе знать, – усмехнулась Даша. – Ты опять его идеализируешь. Вон он, твой правильный, всем предложение сделал, а тебе цветы преподнес. Кстати, а Лизка с цветами со свиданок приходит?
– Нет, – подумав, удивленно припомнила Настя. – Странно.
– Да ничего странного. У него к каждой свой подход. Или этому есть такое объяснение, до которого мы в нетрезвом виде фиг додумаемся, – рассудительно предположила Дарья.
Если б Даша только знала, насколько она в очередной раза оказалась права.
Богдан с аппетитом ел суп, изредка поглядывая на ковырявшуюся в салате Настю. Вообще-то, она хотела взять жареные крылышки, но при нем постеснялась. Сейчас важнее было разобраться с мучившими ее вопросами, нежели вкусно поесть. И если уж не врать хотя бы самой себе, во-первых, что бы он подумал, увидев, как барышня грызет холестериновую курицу, – не романтично как минимум, а как максимум – вообще моветон. И во-вторых, как разговаривать во время еды? Жуя и чавкая, что ли? Нет-нет, разумеется, ей нет дела до того, что там он о ней подумает, но… В конце концов надо разобраться с его планами на жизнь.
– Богдан, а ты детей любишь? – неожиданно даже для самой себя брякнула Настя.
Нет, ну это ж надо! Всю ночь придумывать, как и что она будет говорить, чтобы намеки были максимально тонкими и туманными, чтобы выведать как можно больше, – и нате вам! Тоньше некуда! Осталось только сварливо-базарным голосом начать уточнять размеры алиментов для Лизаветы. Молодец! Мастер переговоров и звезда дипломатии.
