Он поцеловал ее нежно и мягко, она вздохнула от удовольствия. Затем его губы соскользнули к щеке и – медленно – к подбородку.
– Адам… – Она выдохнула его имя, и он снова коснулся ее губ. Она хотела этого сейчас. Немедленно. Жаждала огня и вспышек, удовольствия и страсти. Того успокаивающего, разливающегося по всему телу удовлетворения, которое только он мог подарить ей. – Я люблю тебя, – пробормотала она. – И буду любить до тех пор, пока не останется ничего, кроме этого.
– Нет ничего, кроме этого, – произнес он почти яростно. – У нас вся жизнь впереди. – Он немного отстранился, чтобы поднести обе ее руки к своим губам. – Жизнь, Кирби, и это не так уж много.
– Тогда мы должны побыстрее начать. – Кирби вновь почувствовала головокружение, сознание заволокла пелена, но она постаралась перебороть слабость. – Как можно быстрее. Правда, придется подождать до конца ужина. Харриет и Мелани могут появиться здесь в любую минуту.
– Будь моя воля, я бы остался в этой комнате и занимался с тобой любовью до рассвета.
– Не заставляй меня бросать тень на твою репутацию. – Она отступила, потому что должна была, и сама завязала ему галстук. Ловкий женский жест, который доставил ему немыслимое удовольствие. – С тех пор как я рассказала Харриет о твоей помощи с Тицианом, она считает тебя лучшим после арахисового масла. Я не хочу, чтобы ты все испортил, опоздав на ужин.
– Тогда нам лучше идти. Еще пять минут в твоем обществе, и мы опоздаем очень намного.
Она засмеялась. Адам взял ее под руку и вывел из комнаты.
– Кстати, у твоего отца украли туфли.
Случайному свидетелю люди в гостиной могли бы показаться элегантными и современными. По воле случая беспечными, дружелюбными, состоятельными. Но за искрами и блеском более проницательный взгляд мог заметить бледность Кирби, скрытую под искусным макияжем. Присмотревшись внимательнее, понять, что ее дружелюбная болтовня маскирует неловкость, которую она испытывала, разрываясь между преданностью отцу и привязанностью к Харриет.
Однако на натянутом холсте со всеми его шероховатостями эти люди предстали бы в совершенно ином свете. Едва ли кто-то в гостиной заметил нервное заикание Рика. Или утонченно-презрительное отношение к нему Мелани. И то и другое вполне ожидаемо, но волчьи усмешки Фэйрчайлда и хохот Харриет перекрывали все остальное.
Все, кроме Адама, казались расслабленными. Чем дольше это продолжалось, тем сильнее он сожалел о том, что не попросил Кирби отложить вечеринку. Она, несмотря на все усилия, выглядела хрупкой и еще более слабой. При этом трогательно отважной. Ее преданность Харриет была искренней. Адам заметил, услышал это. Понял, что имел в виду Фэйрчайлд. Действительно, когда Кирби любит, она отдает всю себя. Даже мысль о Рембрандте заставляла ее разрываться на части. Завтра. Да к завтрашнему дню все будет кончено.
– Адам. – Харриет взяла его за руку, когда после ужина Кирби налила всем напитки. – Я бы хотела увидеть портрет Кирби.
– Как только он будет закончен, я обеспечу вам частный просмотр.
А про себя добавил: «Пока ремонт в башне не будет завершен».
– Полагаю, я должна удовлетвориться этим. – Харриет дулась несколько мгновений, но затем сменила гнев на милость, скомандовала: – Сядьте возле меня, – и расправила на диване складки своей алой юбки. – Кирби разрешила немного с вами пофлиртовать.
Адам заметил, как Мелани порозовела, услышав дерзкое замечание матери. Не имея возможности возразить, Адам поднес ее руку к губам.
– Мне нужно разрешение, чтобы флиртовать с вами?
– Береги сердце, Харриет, – предупредила Кирби, расставив напитки.
– Не лезь не в свое дело, – бросила та. – Кстати, Адам, я бы хотела, чтобы вы приняли ожерелье из крокодильих зубов как символ моей признательности.
– Святые Небеса, мама! – Мелани отхлебнула ежевичного бренди. – С чего бы Адаму принимать эту омерзительную вещь?
– Обычная сентиментальность, – ответила она, не моргнув глазом. – Адам позволил мне выставить портрет Кирби, и я хочу отплатить ему.
«Старушка поторопилась», – заметил про себя Адам, глядя на ее бесхитростную улыбку. Скорее всего, Мелани ничего не знала об общем хобби ее матери и Фэйрчайлда. Рассматривая холодную красоту Мелани, он пришел к выводу, что, возможно, оно и к лучшему. Она никогда бы не отреагировала так, как Кирби. Мелани все любили и заботились о ней, но секрет хранили только трое. Теперь уже четверо.
– Он не обязательно должен его носить, – продолжала Харриет, вторгшись в его размышления.
– Надеюсь, что нет, – сказала Кирби и, округлив глаза, посмотрела на Харриет.
– Это на удачу. – Она взглянула на Кирби и сжала руку Адама. – Но, возможно, у вас уже есть вся необходимая удача.
– Возможно, моя удача только начинается.
– Как странно, они говорят загадками. – Кирби присела на подлокотник кресла Мелани. – Давай не будем обращать на них внимания.
– Ваш ястреб получается очень неплохо, мистер Фэйрчайлд, – рискнул Рик.
– Ага! – Это все, что было нужно Филиппу. Обуреваемый приятными ощущениями, он увлек Рика в опасную для жизни лекцию об использовании кронциркуля.
– Рик сейчас окочурится, – прошептала Кирби Мелани. – Папа не милосерден к слушателям поневоле.
– Я не знала, что дядя Филипп занимается скульптурой.
– Не упоминай об этом, – быстро предупредила Кирби. – Иначе сбежать тебе не удастся. – Сжав губы, она оглядела изящное темно-розовое платье Мелани. Оно было абсолютно гладким, только талию украшал пояс с пряжкой. – Мелли, у тебя найдется время придумать платье для меня?
Удивленная, та подняла глаза:
– Конечно, с удовольствием. Я пыталась сподвигнуть тебя на это годами, а ты не хотела приходить на примерку.
Кирби пожала плечами. Свадебное платье – совсем другое дело, подумала она. Но она еще не обсуждала свои планы с Адамом. Ее отец должен узнать обо всем первым.
– Обычно я покупаю наугад то, что попадается.
– От «Гудвелла» до «Рив Гош», – пробормотала Мелани. – Значит, случилось нечто особенное…
Кирби решила уйти от прямого ответа.
– Ты знаешь, я всегда преклонялась перед твоим талантом, но мне просто не хватит терпения на все эти приготовления. – Она усмехнулась. – Думаешь, ты сможешь придумать платье, в котором я буду выглядеть скромно?
– Скромно? – вмешалась Харриет. – Бедная Мелани должна стать волшебницей, чтобы это сделать. Даже ребенком в том милом муслиновом платье ты выглядела так, словно собиралась на войну с племенем диких индейцев. Филипп, ты должен одолжить мне тот портрет Кирби для галереи.
– Посмотрим. – Его глаза сверкнули. – Тебе придется меня уговорить. Я всегда испытывал особую нежность к этой картине. – С глубоким вздохом он откинулся на спинку кресла, держа бокал. – Ее ценность скрыта от глаз.
