На выходе – как принято: основной состав вперед, потом запасная.
В зеркальной двери запасная обернулась в пустой зал и усмехнулась в пространство: ломать комедию – не по мне.
11
Отгремел день – хуже некуда. И ночь пронесло такую – не позавидуешь. Время спать. По личному приказу Сталина Холованов-Дракон обязан спать не менее четырех часов каждые сутки. Время пошло. Но не спится Дракону. Глаза – в потолок монастырский.
В последние дни он перестал понимать Сталина. Это тревожит. Много лет он уворачивался от ударов судьбы только потому, что понимал логику Сталина, потому, что наперед знал, за что Сталин будет хвалить, за что расстреливать. Но появилась эта девчонка в испанской группе, и все потеряло логику. В ходе занятия по выживанию она пришла к финишу последней, но это почему-то Сталина вовсе не интересовало. Все девочки ухитрились пронести по большому букету, ему же почему-то понравился маленький букетик ландышей, который она пронесла в рукаве на Красную площадь. Ему почему-то захотелось самому на контроль встать. Из длинной черной машины, из-за бархатной занавески смотрел… Во время последней стрельбы на четыре километра она не попала в голову приговоренного, бронебойная пуля прошла ниже, разорвав грудь и плечи. Но и на это Сталин внимания не обратил, ему почему-то понравился ее восторг, он совсем рядом был, невидимый, в будочке заколоченной, и не результаты его почему-то интересовали, а эмоции стреляющих. С сочинением она оскандалилась – три всего слова, тринадцать букв. Разве это сочинение? А Сталин почему-то сиял от такого, извините, «сочинения».
Вот и сегодня: смотрели втроем через прозрачное зеркало. Все девочки приказу следуют: цариц изображают, и здорово получается – какие жесты, какая мимика! Лишь она одна царицу изобразить не сумела. И не пыталась. Демонстративно. С вызовом. А уходя, вдруг плеснула надменным взглядом прямо туда, где Сталин за зеркалом стоял. То ли догадалась, то ли почувствовала… Швырнула взгляд, словно камень. Товарищ Сталин за зеркалом аж отшатнулся.
– Характер, – хмыкнул Холованов.
– Гнать такую, – Мессер отрубил.
А товарищ Сталин качнул головой, чуть в усы улыбнулся:
– Какие, понимаешь, есть девушки в русских селеньях.
Глава 12
1
Она не вписалась в группу. Это ясно всем. Прежде всего это ей самой ясно. Она понимает, что больше ее тут держать не будут. Потому – в дорогу. Ей никто еще приказа не давал. Она сама себе приказала. Сборы не долги. У нее давнее правило: все должно поместиться в один зеленый солдатский мешок заплечный. Все, что не помещается, – лишнее, все это надлежит выбросить. Но нечего ей выбрасывать. Нет у нее с собою лишнего. И еще правило: в мешок – только то, что можно потерять. То, что терять нельзя, – на себя. Потому: портретик товарища Сталина сняла со стены – и в карман нагрудный. Комсомольский билет и удостоверение личности – во внутренний карманчик-тайничок. Шинель – с гвоздика. Затянула гимнастерку широким командирским ремнем. «Парабеллум» – в кобуру. Два ордена Ленина – на грудь. Смолкли девочки разом: ни у кого в группе двух орденов нет, а у нее два оказалось. Да каких! И молчала, зараза. Впрочем, ордена не помогут. Ей в такой группе места нет. Даже с орденами. Даже в числе запасных. Но где же она ордена такие получить успела?
Тут и Холованов в дверь:
– Готова? Прощайся. Ты больше в группе не состоишь.
2
В любой хорошей комиссии – три человека. Так повелось: выпивать, так на троих. И вовсе не зря в каждой русской пивной – картина с тремя богатырями. И в трибунале – трое. И в любой расстрельной комиссии – опять же трое. Понятно, в комиссии по утверждению претендентки на должность королевы Испании триумвират: директор Института Мировой революции товарищ Сталин, его нештатный консультант товарищ Мессер и заместитель директора товарищ Холованов.
Обсуждение.
Совещания у товарища Сталина идут по образцу классических военных советов – первым говорит младший по положению, званию и должности, затем мнения высказывают все более и более высокопоставленные лица, а самый главный говорит последним. Если сделать наоборот, если самый главный будет высказывать свое мнение первым, то нижестоящие будут мнение начальственное иметь в виду и свое мнение с начальственным сообразовывать и соразмерять, а то и вовсе нос будут по ветру держать, поддакивать, главного хвалить за мудрость и с ним соглашаться. Какой тогда прок от совещания?
Распределили так: товарищ Сталин – самый главный. По этому вопросу прений не возникло. Вторым по положению признали Холованова: у него должность официальная. Мессер – третий, потому как без должности – на правах вольного консультанта. Потому ему первое слово.
– Товарищи, – начал он, невольно приобщаясь к общепринятой манере обращения на совещании столь высокого уровня. – В испанской группе шесть человек основного состава и одна запасная. Запасную мы из группы вывели ввиду явной несовместимости. Из шести претенденток основного состава и одной запасной лучшей, на мой взгляд, является запасная. Мне представляется, остальные должны быть сразу отсеяны – не потому, что они плохо подготовлены, а потому, что запасная наделена какой-то внутренней силой. Я не могу этого объяснить словами, но силу эту чувствую. И если мы обсуждаем сегодня кандидатуру будущей королевы Испании, то обсуждаем только одну кандидатуру. Остальные отпадают без обсуждения.
– Согласен, – кивнул Холованов.
– Согласен, – кивнул Сталин.
– Итак, – продолжает Мессер, – шестерых мы отфильтровали. Теперь остается решить, можно ли оставшуюся седьмую, запасную, назначить на должность королевы Испании? Мое мнение, товарищи: нельзя.
3
Макару снилась девушка с большими синими глазами. Она ему каждую ночь снится. А днем, когда никого нет, он достает тот самый веселенький фильм и крутит его сам для себя. Кем она была? За что ее расстреляли? Интересно, если бы Макару выпало ее расстреливать, то…
4
– Она необычна. Она не такая, как все. И если уровень других можно выразить на графике горизонтальной линией, то она на этом графике будет вертикалью: в чем-то она неизмеримо хуже всех в группе, а в чем-то неизмеримо лучше. Другими словами, она как бы из другого измерения. На ее фоне другие претендентки померкли, как звезды на заре, их кандидатуры даже и обсуждать не хочется. Однако уж слишком наша претендентка своенравна, слишком строптива. Боюсь, что, захватив власть, получив власть над Испанией, дорвавшись до власти, она немедленно выйдет из-под контроля.
– А вы что думаете, товарищ Холованов?
– Не знаю, товарищ Сталин. Набирать новую группу? Снова из трех тысяч кандидатур выбирать только шесть… И снова готовить? А потом за этим же столом мы будем обсуждать… вспомним нашу запасную и снова разгоним новый состав просто потому, что другой такой претендентки на престол нам не найти, она все равно затмит всех остальных. С другой стороны, характер ее мне знаком – она упряма и непредсказуема. Опасность, что выйдет из-под контроля, велика… Не знаю…
