Даже император был этим удивлен. Он подозвал к себе Тиранта и спросил его при всех:
— Помилуйте, севастократор, что за странную кольчугу вы на себя натянули?
— О, ваше величество, — широко улыбаясь, отозвался Тирант, — если бы вы знали о замечательных качествах этой кольчуги, то не задавали бы мне подобного вопроса!
— В таком случае я очень желал бы знать об этом, — молвил император.
— Свойство ее таково, что она приносит удачу, — кратко сказал Тирант. Ему стоило очень больших усилий не смотреть в сторону Кармезины, которая стояла поблизости от своего отца.
— Как это интересно! — воскликнул император. — Должно быть, это саван какого-нибудь святого мученика. Я слыхал о подобных реликвиях. Так, мы в Греции весьма почитаем преподобного мученика Харитона, который, уже в преклонных летах, был замучен язычниками. И когда он взошел на небо, то навстречу ему вышел сам Иисус Христос. И Господь наш сказал ему так: «Ты, Харитон, отважен и верен, и я намерен наградить тебя. Проси чего хочешь, и я все исполню». И Харитон ответил Господу: «У меня есть горячее желание помогать людям. Сделай так, чтобы там, где хранятся мои реликвии, никогда не было ни в чем недостатка, ни в продовольствии, ни в лекарствах, ни в чем-либо ином». Поэтому каждый город и каждое село так жаждет заполучить какую-либо реликвию святого Харитона, и одна нитка из его одежд ценится на вес золота.
— Нет, это не саван святого Харитона, — сказал Тирант. — Впрочем, теперь, узнав о нем, я желал бы иметь хотя бы часть нитки из его одежд. Я охотно носил бы ее в перекрестии моего меча. Но то, что на мне, — это рубашка одной девицы, подаренная по моей горячей просьбе. Она — самая достойная и прекрасная девица во всем мире. Такими словами я ни за что не хотел бы обидеть какую-либо из других девиц. Ведь подобно тому, как Солнце и прочие планеты обращаются вокруг Земли, так и для каждого человека весь мир обращается вокруг предмета его любви. Поэтому любая девица является центром вселенной для какого-либо рыцаря; что касается меня, то…
— Самые достойные подвиги совершаются во имя любви, — прервал император, избавив Тиранта от необходимости завершать эту речь.
Тирант поклонился, сказав напоследок:
— Клянусь, скоро эта кольчуга будет вся запятнана кровью наших врагов!
Он дал шпоры коню и помчался догонять войска.
Глава шестая
В первый день они проделали путь длиной приблизительно в пять лье и расположились на привал в прекрасном месте, которое Тирант присмотрел еще во время первой своей разведывательной поездки с пажом Сверчком. Просторный луг с густой травой, где имелось также много источников воды, подходил для этой цели как нельзя лучше. Здесь были разбиты шатры для герцогов и графов.
Тирант не спешивался до тех пор, пока на отдых не устроился последний из его солдат. Севастократор без устали объезжал лагерь и, если видел, что где-нибудь вспыхивала ссора из-за того, кому ставить в удобном месте шатер или палатку, севастократор тотчас приближался и улаживал дело.
Меньше всего Тиранту хотелось, чтобы его люди перессорились между собой в самом начале похода. Поэтому он держался настороже и готов был найти способ уничтожить повод для любого недовольства.
В конце концов все шатры стояли, как того хотелось их владельцам, и солдаты уже разложили походные костры. Тогда Тирант выставил стражу и отправил сотню человек в караул, дабы те объезжали лагерь на конях. Кроме того, он разослал людей по дорогам: им предстояло разведать, не появился ли вблизи неприятель.
— Для чего вы делаете это? — спросил Тиранта один из сеньоров, граф де Сен-Жорди. — Неприятеля здесь нет еще и в помине; мы не слишком далеко отошли от столицы. Стоит ли утомлять людей свыше меры ради пустой предосторожности?
Тирант вспыхнул до корней волос и резко ответил:
— Не беритесь судить о том, чего не понимаете, сеньор! Потому что я видел, что происходит в землях империи, когда производил здесь разведку, а вы не видели. Турки могут оказаться где угодно, такой уж это проклятый народ — не сидится им на месте. И я не хочу, чтобы нас захватили врасплох.
Граф де Сен-Жорди молча поклонился и отошел.
А Тирант самолично обошел всех знатных рыцарей и пригласил их к себе на ужин. И, поскольку заботами императора с Тирантом путешествовали трое лучших поваров, то и ужин удался на славу. И даже можно было подумать, что трапезничали они не в походе, а в императорском дворце, такими изысканными оказались яства.
Роскошный ужин отчасти примирил рыцарей с тем обстоятельством, что Тирант запретил им брать с собой в этот поход пажей и снимать с их помощью доспехи. Севастократору хотелось, чтобы все были готовы к бою в любой момент. Сам Тирант вообще не расставался ни с кольчугой, ни с оружием, разве что на самое короткое время — чтобы переменить рубашку.
За два часа до восхода солнца Тирант повелел трубить подъем.
Бессонная ночь почти не сказалась на севастократоре: он был немного бледен, но и только. Глаза его сияли от возбуждения.
Диафеб выбрался из шатра, широко зевая.
— Вы с ума сошли, кузен! — воскликнул он. — Здесь никто, кажется, не смеет возражать вам, так вы всех устрашили своей энергичной деятельностью, но я-то ваш ближайший родственник и совершенно вас не боюсь. Что это вы делаете, а? Позвольте же нам хорошенько выспаться!
— Полагаю, во время войны четырех часов для сна вполне довольно, — холодно возразил Тирант. Ему совсем не понравилось то, что сказал Диафеб.
— Ну, это как посмотреть, — не уступал Диафеб. — Виданое ли дело: мучить солдат непрестанными дозорами, запрещать сеньорам снимать доспехи, а наутро безжалостно поднимать их на ноги ни свет ни заря, точно каких-то колодников? Видит Бог, у вас просто нет сердца!
— Если вы напряжетесь, брат, то, возможно, припомните, что великий Гай Марий не только выставлял дозоры — он еще и окапывал лагерь рвами и возводил из выброшенной земли ограждение, а сверху утыкивал его кольями, — произнес Тирант. — И знайте: я никогда не согласился бы принять титул севастократора и взять на себя все тяготы, связанные с командованием армией, если бы не читал сочинения древних историков, и в первую очередь Тита Ливия.
— О! — вымолвил Диафеб, корча физиономию, которая своим безобразием намного превосходила трагическую маску. — Копать?
— Всего лишь дозоры, — напомнил Тирант.
— Но что вы скажете по поводу вашего же приказа не снимать доспехов? — продолжал Диафеб. — Если так будет продолжаться и дальше, то скоро в вашей армии поднимется мятеж!
— Мы должны быть готовы встретить врага в любое мгновение, — парировал Тирант.
— Положим, я не стану бунтовать против вас, кузен, хоть вы и явили себя сущим монстром, — не унимался Диафеб, — но многие сеньоры недовольны. Даже ваш превосходный ужин не сумел полностью примирить их с действительностью!
