Ради чего же он покинул Аду? Ради пустого…
Ада спускается в долину и находит умирающего Зораима. Она хочет быть с ним в последние мгновения, но он отталкивает ее:
«Ты здесь? теперь? — и ты ли, Ада?
Ах, твой приход мне не отрада!
Зачем? — Для ужасов войны
Твои глаза не созданы,
Смерть не должна быть их предметом;
Тебя излишняя любовь
Вела сюда — что пользы в этом?..»
Ее любовь он называет «излишней»! Под предлогом заботы о ней («Для ужасов войны твои глаза не созданы»), перед лицом надвигающейся смерти он все продолжает свою бессмысленную роль «героя».
И только перед самым концом он просит у нее прощение:
«Я виноват перед тобой…
Прости! Ты будешь сиротой,
Ты не найдешь родных, ни крова,
И даже… на груди другого
Не будешь счастлива опять:
Кто может дважды счастье знать?»
И вновь он сожалеет о том, что жизнь его обрывается, а честолюбивая цель не достигнута:
«Я чувствую, к груди моей
Все ближе, ближе смертный холод.
О, кто б подумал, как я молод!
Как много я провел бы дней
С тобою, в тишине глубокой,
Под тенью пальм береговых,
Когда б сегодня рок жестокой
Не обманул надежд моих!..
Еще в стране моей родимой
Гадатель мудрый, всеми чтимый,
Мне предсказал, что час придет —
И громкий подвиг совершу я,
И глас молвы произнесет
Мое названье, торжествуя,
Но…»
Но! Если бы «рок не обманул» и Зораим оказался бы жив, да еще выбрал бы победившую сторону (ему, кажется, все равно было, на чьей стороне сражаться), разве вернулся бы он в пещеру под пальмами? Он ведь о славе мечтал, а какая слава возможна в пустыне? Нет, он ушел бы к людям и погрузился бы в «обольщенья света».
И когда Зораим умирает, Ангел смерти вспоминает о своей истинной сущности. Теперь ничто его не удерживает на земле.
… Ангел смерти, смертью тленной
От уз земных освобожденный!..
Он тело девы бросил в прах:
Его отчизна в небесах.
Пожив в теле девы, узнав любовь, предательство и утрату, Ангел смерти исполнился презрением к людям — к тем самым людям, которых он когда-то бесконечно жалел.
… Ангел смерти молодой
Простился с прежней добротой;
Людей узнал он: «Состраданья
Они не могут заслужить;
Не награжденье — наказанье
Последний миг их должен быть.
Они коварны и жестоки,
Их добродетели — пороки,
И жизнь им в тягость с юных лет…»
Так думал он — зачем же нет?..
Ангел, как и демон, — существо простое. В стихотворении «1831-го июня 11 дня» Лермонтов формулирует предельно отчетливо:
Они таких не ведают тревог,
В одном все чисто, а в другом все зло.
Лишь в человеке встретиться могло
Священное с порочным…
Ангел, испытав на себе эту «встречу» священного с порочным, из милосердного становится мстительным, его природа теперь навсегда искажена.
О чем же просит в своем посвящении Лермонтов? Как может «Сашенька» стать «Ангелом смерти»? Точнее, каким Ангелом смерти она должна стать?
Изначальным — невозможно. Теперешним — не нужно.
Думается, что земным, тем, что всегда было для Лермонтова образом идеальной женщины. Прожить рядом с такой он, наверное, бы не смог — в силу своей похожести на Зораима, — но умереть у такой на руках хотел бы.
Глава десятая
Смерть отца
Очевидно, в 1830 году «семейная драма» Лермонтова «дошла до высшего своего развития», — пишет Висковатов. «Наконец вопрос для Михаила Юрьевича был поставлен ребром. Бабушка и отец поссорились окончательно. Сын хотел было уехать с отцом… Бабушка упрекала внука в неблагодарности, описывала отца самыми черными красками и наконец сама, под бременем горя, сломалась. Ее слезы и скорбь сделали то, чего не могли сделать упреки и угрозы, — они вызвали глубокое сострадание внука… Свои сомнения он высказывает отцу. Отец же, ослепленный негодованием на тещу… подозревает в сыне желание покинуть его, остаться у бабушки… Что тут произошло опять, мы знать не можем, только отец уехал, а сын по-прежнему остался у бабушки. Они больше не виделись — кажется, вскоре Юрий Петрович скончался. Что сразило его — болезнь или нравственное страдание? Может быть, и то и другое, может быть, только болезнь. А. З. Зиновьев будто помнил, что он скончался от холеры. Верных данных о смерти Юрия Петровича и о месте его погребения собрать не удалось. Надо думать, что скончался отец Лермонтова вдали от сына и не им были закрыты дорогие глаза. Впрочем, рассказывали мне тоже, будто Юрий Петрович скончался в Москве и что его сын был на похоронах. Возможно, что стихотворение «Эпитафия»… относится к отцу. Из него можно понять, что Михаил Юрьевич был на похоронах или у гроба отца. Во всяком случае, интересно, что высказанная в этом стихотворении мысль «Ты дал мне жизнь, но счастья не дал» совпадают с местом в драме «Menschen und Leidenschaften», тоже писанной в 1830 году, где Юрий Волин говорит отцу: «Я обязан вам одною жизнью… Возьмите ее назад, если можете… О, это горький дар!»».
Сейчас установлено, что Юрий Петрович Лермонтов, сорока четырех лет от роду, скончался «от чехотки» 1 октября 1831 года в Кропотове Ефремовского уезда Тульской губернии и погребен в церкви села Шипова.
Не сохранилась переписка Михаила Юрьевича с Юрием Петровичем, из которой мы, возможно, многое узнали бы об истинных отношениях, которые существовали между отцом и сыном. Но осталось духовное завещание Юрия Петровича, в котором он с любовью обращается к сыну: «…ты одарен способностями ума, — не пренебрегай ими и всего более страшись употреблять оные на что-либо вредное или бесполезное; это талант, в котором ты должен будешь некогда дать отчет Богу!.. Ты имеешь, любезнейший сын мой, доброе сердце… Благодарю тебя, бесценный друг мой, за любовь твою ко мне и нежное твое ко мне внимание. Благодарю тебя, бесценный друг мой, за любовь твою ко мне и нежное твое ко мне внимание, которое я мог замечать, хотя и лишен был утешения жить вместе с тобою.
Тебе известны причины моей с тобой разлуки, и я уверен, что ты за сие укорять меня не станешь. Я хотел сохранить тебе состояние, хотя с самою чувствительнейшею для себя потерею, и Бог вознаградил меня, ибо вижу, что я в сердце и уважении твоем ко мне ничего не потерял…»
Лермонтов выразил свои чувства к отцу в стихотворениях.
Часто цитируется строфа:
Я сын страданья. Мой отец
Не знал покоя по конец.
