— Мне они вообще все не нравятся, — сказал Арилье.
— А тот?
Еще одно пугало. У этого еще и челюсти выпирали, как у покойника.
— Енифар, ты можешь купить их всех, но… какие-то они страшные, — искренне сказал Арилье.
— Я думала, ты хотел бы избавить их от жестокой участи.
— Я не уверен в том, что их участь так уж жестока, — возразил Арилье. — И уж тем более не могу считать, что, оказавшись в твоей власти, они будут более счастливы.
— Да ты просто монстр какой-то! — возмутилась Енифар. — В конце концов, ты и сам мог бы проследить за тем, чтобы с ними хорошо обращались.
— Поступай как хочешь, Енифар, — сдался Арилье. — Ты моя королева. Я тебе подчинюсь в любом случае.
— Ты больше не хочешь быть моим отцом?
— А ты так хочешь съесть эльфийскую бабушку?
Енифар рассмеялась, а потом сказала:
— Подари мне браслет с рубинами. Я его обменяю. Пяти человек, думаю, мне хватит.
Арилье уже понял, что тролли легко расстаются с драгоценностями, и потому безропотно вручил девочке свой браслет. Домой они вернулись в обществе пяти человек, каждый из которых вполне мог оказаться убийцей.
Енифар отнеслась к своей свите совершенно по-троллиному. Всех новокупленных заперли, каждого в своей комнате, приковав там на длинную цепь к стене. Четыре раза в день им приносили вареное мясо с крупяными шариками и внимательно следили за тем, чтобы все съедалось. На третий день к крупяным шарикам добавились куски жира. Через неделю Енифар лично осмотрела всех купленных ею рабов, убедилась в том, что они потолстели, и распорядилась выдать им красивую одежду. Их лица смазали жиром и раскрасили простыми синими зигзагами. Теперь даже Арилье не мог бы сказать, что они выглядят несчастными.
Данфар, как и предвидела девочка, охотно согласился сопровождать экспедицию. Взяли четырех запасных лошадей, телегу с припасами и всех рабов. Маленький караван двинулся в путь.
Долина Гарагара осталась позади через несколько дней. Енифар не торопилась. Она заезжала в каждый дворец, какой встречался ей по пути, знакомилась со знатными троллями или возобновляла знакомство, завязавшееся на церемонии усыновления. Арилье не отходил от девочки ни на шаг. Его приветствовали с искренней радостью, что немало удивляло эльфа: здешние тролли совершенно очевидно считали его своим собратом и охотно принимали его у себя в гостях. Об истории мстителя, носившего эльфийского имя и погибшего, уже знали; известно было также, что Нитирэн поил нового тролля вином из собственной чаши и подарил ему золотую цепь с жемчужинами.
Арилье превратился в важного господина. Растолстевшие рабы Енифар обмахивали Арилье опахалами и с почтительными поклонами подавали ему выпивку и фрукты. Молодые троллихи поглядывали на него с многозначительной иронией и иногда снисходили ущипнуть его за бок, но дальше этого их заигрывания никогда не заходили. Арилье был этому рад, однако виду не показывал.
* * *
Горная гряда отсекала долину Гарагара от всего остального мира. Лошади неохотно повернули к перевалу. Дорога уводила все выше, и скоро туман обступил путников со всех сторон. Легкие наполнялись влагой. Солнце светило очень далеко, на недостижимой высоте. Его лучи не в силах были проникнуть сквозь туман и облака. Идти приходилось очень осторожно, чтобы не оступиться. По совету Данфара, все спешились. Вперед отправили одного из рабов — если он сорвется в пропасть, то успеет всех предупредить громким воплем. «Нужно обладать очень сильной волей и могучим желанием навредить прочим спутникам, чтобы упасть со скалы и не закричать, — объяснил Данфар. — Не думаю, чтобы кто-то из наших рабов был на такое способен». Енифар с ним согласилась, а Арилье промолчал. Он не мог отделаться от ощущения, что окружающие — и рабы в том числе, — старательно делают из него дурака.
Шаг за шагом караван поднимался все выше. Арилье помнил горы по прежней своей жизни, по эльфийскую сторону Серой Границы: там они приобретали разные оттенки зеленого, синего, фиолетового. Здесь горы были черными. Ярко-черными, тускло-черными, блекло-черными, густо-черными. Небо над ними казалось желтоватым. Других цветов здесь не встречалось.
Они достигли вершины незаметно для себя. Данфар, взявший на себя роль проводника, предложил заночевать наверху. Большой надобности в этом не было, однако путники никуда не спешили, и Енифар охотно поддержала тролля.
По своему обыкновению Арилье не стал ни возражать, ни высказывать какого-либо отдельного мнения. Он молча забрался в тень под дерево — это было единственное место, где можно скрыться от солнца. Там он свернулся под своим плащом, надвинул шляпу на ухо и крепко заснул, хотя до вечера оставалось еще много времени.
Енифар и Данфар разложили небольшой костер, согрели воды, чтобы выпить ее с вином. Горячее хмельное под пылающим солнцем оказало на них бодрящее действие, и они долго хихикали, уставившись друг на друга.
Двое рабов овевали их перьями, еще один со скучным видом отгонял мух от спящего Арилье. Остальные жевали украденный из телеги с хозяйскими припасами хлеб. Они устроились под телегой и поэтому не боялись, что их разоблачат.
Сколько припасов было у Енифар с собой, девочка не знала. По старому троллиному обычаю, она возила их закопанными в опилки, которые были навалены на телегу. Эти опилки служили постелью, когда не находилось никакой другой, ими гасили костры, засыпали нечистоты, чтобы не пачкать дорогу. По мнению путешествующих троллей, опилки — чрезвычайно полезная вещь. Но главное, для чего служил этот балласт, была сохранность грузов. Все самое ценное зарывали в глубину, и ни возможные воры и грабители, ни сами хозяева толком не знали, сколько припасов у них с собой, где все это лежит и насколько это ценно. Чтобы обокрасть такую телегу, нужно изрядно пошарить в целой горе отсыревших опилок.
Постепенно всех сморил сон. Данфар пробормотал, зевая, что разбудит Енифар ближе к ночи, когда в лучах заката откроется потрясающий вид на долину. Они задремали, прижавшись друг к другу.
К ночи стало прохладно. Енифар пробудилась первой. Она отодвинулась от Данфара, поднялась на ноги и подошла к краю обрыва.
Черные горы тянулись от горизонта до горизонта. Ядовито-оранжевое небо пылало, рассеченное на части остроконечными вершинами. Белоснежный туман медленно катился в долину, зарождаясь на середине склона.
Енифар медленно вздохнула. Ей показалось, что это ее дыхание заставляет туман сходить в Гарагар и растекаться вдоль русла маленькой быстрой речки.
Затем она обернулась, желая непременно разбудить Арилье и заставить его хотя бы мельком увидеть всю эту красоту.
Он по-прежнему спал под деревом. Два светлячка кружили над его головой. Они выписывали петли и кольца и ни на миг не останавливались.
— Арилье! — позвала Енифар.
Он не пошевелился, но Енифар ему не поверила. В последнее время Арилье нередко нарочно делал вид, будто не слышит, как к нему обращаются. Обычное дело — капризы. Он избаловался. Как, впрочем, и сама Енифар.
