— Я не намерена показывать тебе мой хвост, — предупредила Енифар. — Это слишком личное.
— Мне не хочется ничего слышать о твоем хвосте, — сказал Арилье. — Если я решусь удочерить тебя, мне бы не хотелось знать про такие вещи. Ни один эльфийский ребенок…
— Остановись! — воскликнула Енифар. — Здесь нет никаких эльфийских детей! Ты и сам скоро будешь признан троллем.
Арилье посмотрел на Енифар с ужасом:
— Надеюсь, этого не произойдет.
— Надеюсь, это произойдет! — возразила она. — И тогда мы с тобой будем по-настоящему родней.
— Расскажи еще что-нибудь о своем отце, — попросил Арилье. — Хочу отвлечься.
— Ты ведь все равно мне не веришь.
— Это не имеет значения. Ты интересно рассказываешь.
— Послушай, Арилье, у меня был отец. Настоящий отец. Если бы его не было, он не снился бы мне во сне. А он снится. Во сне мы вместе бродим по миру, он показывает мне разные диковины, а иногда и создает их для меня. Просто чтобы насмешить. Такое только отец для дочери делает.
— А что может насмешить тебя, Енифар?
— Когда я жила в деревне со своей так называемой матерью, — сказала девочка задумчиво, — я вообще не понимала, что такое смех. Люди не умеют смеяться. Они вот эдак трясут животом и кашляют, вот и весь их смех.
Арилье с интересом посмотрел на Енифар.
— А как, по-твоему, смеются тролли?
— О, — прошептала она таинственно, — я поняла это во сне. По-настоящему я хохотала только когда мне снился отец. Троллиный смех тебя пропитывает, как жирная подливка мягкую булочку. В тебе все дрожит и вибрирует, и весь мир вокруг начинает смеяться, — вот так смеются тролли, понимаешь? И ты еще не хочешь быть с нами!
— Я уже с вами, — пробормотал Арилье.
— Да брось ты, — она махнула рукой в досаде, — ты ведь скучаешь по людям. Да?
— Я сражался с ними бок о бок, — сказал Арилье, — я жил в замке, у меня там остались друзья. Мне трудно не скучать по ним.
— А я разве не в счет? — обиделась Енифар. — Я твой самый лучший друг.
Он коснулся ее руки.
— В этом я никогда не сомневался, Енифар. Лучше расскажи еще про отца.
— Ну, мой отец, например, рисовал для меня картинки. Проводил пальцем по воздуху, и появлялись всякие светящиеся фигурки — бабочки, собаки, птицы с растопыренными хвостами. Они оживали и улетали.
— Улетали?
— Да, все улетали, даже собаки. Можно было протянуть руку, и они нанизывались на нее, как кольца, ведь у них были только контуры. Отец говорил, что есть такие миры, где у всех существ нет серединки, одни лишь очертания. И там все прозрачное, все летает — потому что без тел все существа ужасно легкие, — и еще светится. Вот такой удивительный мир. Отец мечтал создать его.
— Твой отец может создавать миры?
— Любой отец может. Когда у тебя будут собственные дети, ты это поймешь. А однажды мы с отцом шли по берегу большой реки и увидели на дне большой длинный дом. И там жили рыбы с человеческими лицами. Точнее, это были рыбьи лица, но очень осмысленные. Они разговаривали друг с другом разными пузырьками. У них изо рта вылетали слова. Уже готовые и толстые.
— Толстые?
— Да, это были такие мясные слова, и их можно было съесть. Мы с отцом сели на берегу и все утро ловили слова и ели их, а под конец обожрались и заснули с набитыми животами. Но поскольку мы заснули посреди моего сна, то я проснулась. И это оказалось хуже всего! В тот день моя так называемая мать избила меня розгами — вот здесь и здесь, видишь? Остались шрамы.
— За что она тебя избила?
— Ну, она все время это делала, потому что я отказывалась работать. Но посуди сам! Я — знатного рода, более знатного, чем даже эти богатые и красивые троллихи, и вдруг какая-то крестьянка хочет, чтобы я отчистила бочку после селедки! Да она сумасшедшая. Это все признавали.
Арилье смотрел на тонкие смуглые ручки, пересеченные белыми шрамиками.
Кем бы ни была та крестьянка, Арилье не желал ей ничего хорошего.
— У людей родители властны над детьми, с этим ничего не поделаешь, — сказал Арилье.
— А у эльфов? — с любопытством спросила девочка.
— Здесь нет эльфов… — Арилье не хотелось вспоминать о своем детстве. Все это было слишком далеко.
— Скоро ты станешь одним из нас.
Енифар заглянула в горшок и с сожалением отставила его в сторону: суп иссяк.
— Твоя жизнь совсем-совсем изменится. Ты будешь считаться троллем знатного рода. У тебя перестанут слезиться глаза. Молодая троллиха, твоя сестра, научит тебя раскрашивать кожу, чтобы ты не выглядел таким жалким и бледным. И ты будешь счастлив.
Глава одиннадцатая
Огромный людоедский котел стоял на костре. В оранжевом троллином мире пламя было жирным, его раскаленное чрево разбухало и пульсировало, как живое чудовище. Котел булькал и источал пряные запахи.
Две луны медленно взошли над садом: гигантская белая и маленькая ярко-синяя. Туман копился на вершинах гор, окружающих долину; синие лучи малой луны пронизывали белые клубы и наполняли их сиянием.
В саду вокруг костра собралось множество знатных, великолепно разодетых троллей. Среди них выделялся Нитирэн, недавно вернувшийся из победоносного похода. Огромный, закутанный в косматые плащи, с широченными плечами, на которых можно было построить целый город, Нитирэн неподвижно восседал на горе подушек. Его окружали троллихи — узкие, причудливые тени. Когда Нитирэн обращал к ним лицо, видны были яркие золотые зрачки в его узких черных глазах, по два в каждом. Они вспыхивали, как живые огни. Нитирэн любил женщин и охотно хватал их за шелковистые хвосты, а они радостно визжали.
Праздник усыновления вообще всегда проходил очень весело. Енифар впервые принимала участие в настоящей троллиной церемонии, но ничуть не волновалась из-за этого. Ей подарили чудесное платье — длинное, до земли, состоящее из полосок выделанной кожи, продетых в костяные бусины.
Платье совершенно завораживало Енифар, и она то и дело вскакивала и принималась кружиться.
В отличие от своей подружки, Арилье находился в угнетенном состоянии духа. Ему казалось, что происходит нечто необратимое. Нечто такое, после чего он уже никогда не сможет стать прежним Арилье.
Эти существа, которых он привык считать своими естественными врагами, окружали его со всех сторон. Ему было душно в их присутствии. Две луны сводили его с ума, особенно большая — безумная, плоскорожая, с ее белым светом, в котором даже самое румяное и смуглое лицо выглядит мертвенно-бледным. Россыпь ослепительных звезд в небе выглядела неестественной, как будто нарисованной.
Тролли заставили Арилье снять всю одежду. Еще днем его тело было разрисовано особыми узорами. Этим занималась молодая троллиха, его будущая сестра. Она даже не скрывала своего отвращения, когда явилась к Арилье в его комнату и приказала раздеться.
