— Он мне не любовник! — возмутилась Деянира.
— В таком случае, спать с ним под одним покрывалом, да еще липнуть к нему так бесстыдно, как это делала ты, было более чем неосмотрительно, — заявила фэйри. — Я не совершаю ошибок. Я соединяю только тех, кто действительно жаждет соединения.
— А ты разъединяешь тех, кто жаждет разъединения?
— Через три дня.
Броэрек вздохнул и вытащил кинжал.
— Мне придется нанести увечья этой даме, — предупредил он фэйри. — У меня нет трех дней, чтобы таскать ее на себе в ожидании, пока тебе вздумается снять проклятие.
— Не проклятие, а заклятие, — поправила фэйри. И вдруг всполошилась: — Что значит — нанести увечья?
— Я разрежу ее кожу, — объяснил Броэрек.
Деянира вдруг поняла, что вот-вот описается. Потому что Броэрек не шутил. И не притворялся. У человека, который счел правильным пойти на сговор с троллями, нет чувства юмора.
— Сама посуди, Гальярда: я должен освободиться, — продолжал Броэрек. — А ты приклеила ко мне какую-то девицу, которая мне совершенно безразлична. И говоришь, что я должен так существовать три дня кряду. Я лучше отрежу ее от себя, вот и все.
Гальярда залилась слезами. Она рыдала и всхлипывала, вытирая лицо волосами. Броэрек холодно смотрел на нее, а потом поднес лезвие к тому месту, где его кожа срослась с кожей Деяниры, и сделал надрез. Брызнула кровь. Деянира не почувствовала боли, зато Гальярда разразилась пронзительными криками. Вскочив, фэйри отбежала на несколько шагов и принялась заламывать руки.
— Нет счастья! — кричала она. — Нет любви! Нет!
Она упала на землю и покатилась, обматываясь волосами, как маленькое веретено. В воздухе мелькали ее дрыгающиеся ноги.
— Не режьте больше, — прошептала Деянира. — Она не смотрит.
— Я не для нее это делаю, а для себя, — ответил Броэрек.
— Но ведь мы по вашей вине здесь очутились! — возмутилась Деянира.
— Нет, дорогая, это ты захотела уйти из замка, — сказал Броэрек. — Я вообще не собирался этого делать.
— Я думала, что…
Он приложил лезвие к ее губам.
— Помолчи.
Гальярда вскочила и махнула руками в их сторону. Золотистое облако накрыло обоих людей, а миг спустя их объятие наконец было разорвано. Деянира растерянно терла руки и бока: в местах сращения кожа покраснела и очень чесалась. Броэрек, как выяснилось, поранил не девушку, а только себя. Царапина была пустяковая, он даже перевязывать ее не стал, просто залепил листком, сорванным с дерева.
Фэйри, страшно разобиженная, топнула ногой и убежала.
Броэрек не стал медлить ни мгновения.
— Уйдем отсюда как можно скорее, — обратился он к Деянире. — И не прикасайся ко мне!
Глава седьмая
Гоэбихон оказался маленьким симпатичным городком. Очень маленьким. Издалека его вообще можно было принять за картонную поделку: башенки, крепостные стены, ворота, всякие там шпили с петухами и другими резными флюгерами. И все это компактное и такое хорошенькое! Удивительно даже, что городок — настоящий, и там живут люди. И если все получится удачно, то и Деянира будет там жить. Всегда мечтала о таком. Свежее сено на полу, цветные стекла в окне, с улицы крик разносчика: «Земляника! Зелень, зелень! Петрушка!»
Здорово.
После приключения в роще Гальярды Броэрек старался держаться от Деяниры подальше. Он вообще перестал с ней разговаривать. Весь вчерашний день они не ели, и она даже не посмела спросить, намерен ли он уморить ее голодом или они все-таки заедут в какую-нибудь деревню и купят там хлеба. Они никуда не заехали и ничего не купили, так что наутро Деянира чувствовала себя ужасно. У нее кружилась голова, вот что. А Броэреку было наплевать. Он торопился сбыть ее с рук.
У городских ворот путешественников ни о чем не спросили. И даже пошлину не взяли. Броэрек глянул на девушку через плечо.
— Здесь берут пошлину не за вход, а за выход, — объяснил он. — Имей в виду, если вздумаешь куда-нибудь отправиться.
— Вряд ли, — пробормотала Деянира.
— Ты и здесь долго на месте не усидишь, — сказал Броэрек. — А меня рядом не будет, чтобы тебе помогать.
— Сама справлюсь, — фыркнула девушка.
И тотчас пожалела о своей самонадеянности, потому что Броэрек разразился веселым смехом. Впервые за время их совместного путешествия он смеялся. И не над чем-нибудь, а над ней, над Деянирой.
Она хотела возразить, привести убедительный довод, но он не стал слушать, только рукой махнул.
Теперь, по всем законам жанра, он должен был привести ее на постоялый двор и вступить там в беседу с доброжелательным аборигеном. Однако ничего подобного не произошло. Броэрек, не сходя с лошади, осторожно пробирался по лабиринтам узеньких улочек. Деянира, тоже верхом, следовала за ним как привязанная. Она больше не решалась заговаривать и только смотрела по сторонам.
Городок и впрямь был приятный. Они миновали небольшую рыночную площадь, где продавали зелень, овощи и разные хозяйственные мелочи (торговать рыбой и мясом в черте города было запрещено, для этого имелся специальный рынок за Мясными воротами). По сравнительно широкой улочке выбрались на другую площадь, совершенно крошечную, и Деянира увидела там колодец с деревянной статуей, изображающей лошадку. На углу стояло здание с круглыми зелеными окнами, а напротив начинался новый переулок, круто поднимающийся наверх и заканчивающийся аркой.
Здесь было много нарядных домов, например, дом с золотыми листьями на фасаде, дом с пантерой, ловящей себя за хвост, дом со вздыбленными зелеными котами — и так далее. Все эти звери были нарисованы или вырезаны из дерева и раскрашены.
На некоторых крышах были укреплены флюгеры, другие имели башенки или просто красивую разноцветную черепицу.
«Наверное, когда идет дождь, здесь все так и сияет», — думала Деянира. И ей становилось радостно от того, что она это увидит.
Наконец Броэрек вывел ее на площадь, которая оказалась больше и просторней прочих в Гоэбихоне, но все равно ужасно тесную по сравнению с теми пространствами, к которым привыкла Деянира.
Он показал на двухэтажное каменное здание, разукрашенное десятками флагов.
— Здание городской магистратуры.
Они спешились у ступенек. Броэрек обернулся и приметил поблизости хорошо одетого мальчика лет десяти. Тот с любопытством глазел на чужаков.
Броэрек сделал ему знак подойти, и ребенок без страха приблизился.
— Последи за лошадьми, — сказал Броэрек. — Я тебе за это дам пять голов.
— Головы? — прошептала Деянира.
Броэрек криво улыбнулся:
— Так называются здесь деньги. Пять голов — это очень много.
