Эльф прошелся по комнате. При тусклом свете свечи Ине следила за ним настороженным взглядом. Арилье взял кувшин, отпил, сморщился.
— Молоко скисло, — сказал он.
— Это от эльфов, — ответила Ине.
— Не от троллей, Ине? От эльфов? — Он пристально посмотрел на нее.
— Чего ты добиваешься? — закричала она, теряя терпение. — Я тебе сказала все как есть: наша земля теперь принадлежит троллям, мы все теперь принадлежим троллям, перейти Серую Границу невозможно, а мой муж при смерти. Оставь меня в покое.
— Почему ты решила, что твой муж при смерти? — спросил Арилье.
— Потому что с каждым разом приступы все сильнее… — Она заплакала.
Арилье обнял ее, прижал к себе, пригладил ее вспотевшие волосы.
— Земля, Ине, действительно перешла к троллям. С этим я ничего поделать не могу. Я перешел Серую Границу, чтобы вывести вас отсюда… Всех, кто захочет уйти.
Она высвободилась, потерла лицо ладонями и с неожиданным удивлением провела пальцами по щеке Арилье.
— Арилье? — тихо позвала она. — Ты мне не приснился?
Они выбрались из дома и через озаренный ярким двойным светом двор прошли к сараю. Найти Хамтуна не составило труда: было слышно, как он стучит зубами и всхлипывает. Хамтун забился в угол, закопался в солому и дрожал всем телом. Арилье запустил в солому руки. Нащупав трясущееся горячее плечо, эльф выволок сопротивляющегося человека наружу. Хамтун смотрел на него обезумевшими глазами и лязгал челюстью.
— Кто еще захочет уйти? — спросил Арилье у Ине. — Разбуди всех, в ком ты уверена.
— Троллей в деревне сейчас нет, — сказала женщина. — Я разбужу всех.
— Ладно.
— Слишком легко ты соглашаешься, эльф, — нахмурилась она. — Какой здесь подвох?
— Никакого.
— Если проход тайный, то ты должен бояться выдать его возможным пособникам врага.
— Проход действительно тайный… но я хочу рискнуть.
— Почему?
— У тебя мужской ум, Ине. Если бы ты не была крестьянкой, то могла бы командовать гарнизоном какой-нибудь изрядной крепости. Я рискую потому, что мы сражались ради вас. И не смогли вас защитить.
— Ради нас? — Она подняла брови.
— В том числе…
— Это правда, что защитница Гонэл мертва?
— Да, это правда, Ине. Мы сожгли ее тело на погребальном костре под стенами замка. Не спрашивай больше ни о чем, хорошо? Просто разбуди людей и скажи им, чтобы приходили сюда.
Он закутал Хамтуна в покрывало, снятое с лежанки в доме, уложил на землю, сел рядом и стал ждать.
Разумеется, Ине была права: эльфы сильно рисковали, раскрывая подземный ход из замка за пределы Серой Границы такому большому количеству людей. Насчет людей Арилье не заблуждался: эта раса способна строить отношения с кем угодно, и с троллями в том числе. Он надеялся лишь на то, что за такой короткий срок в деревне еще не появились искренние приспешники троллей.
Самим троллям проникнуть в замок Гонэл будет весьма и весьма затруднительно: тринадцатый каменный зверь продолжал охранять вход. Но вот приспешники троллей, принадлежащие к любой другой расе, проникнут без всякого труда — и никто не знает, каких бед они могут натворить. Конечно, если таковые найдутся.
«Приходится доверять этим людям, — думал Арилье. — Они же доверяли нам…»
Обсуждая предстоящую вылазку, они с Эвремар снова и снова повторяли этот не слишком убедительный довод друг другу. Они долго и старательно уговаривали себя: опасности практически нет. Замок защищен чудесными рукотворными существами. Ни один тролль, никогда…
И все же они ни словом не обмолвились Ингильвар о том, что затевают. Потому что заранее знали: Ингильвар категорически запретит им подобную авантюру. Впрочем, знали они и о том, что Ингильвар все равно мгновенно узнает об их самоуправстве. Не знали они только одного: как Ингильвар с ними поступит.
— Не имеет значения, — вслух проговорил Арилье. — Даже если она действительно повесит нас на стене за предательство, лично я сочту такую жертву приемлемой. Спасено будет гораздо больше, чем погублено.
— Если только не найдется предателя, — брякнула Эвремар, как всегда, слишком прямолинейная. — В противном случае погублено будет все.
Деревенские жители, разбуженные женой Хамтуна в неурочный час, ворчали и вздрагивали, когда сновидения разрывались и покидали их. Ине заходила в каждый дом, трясла спящих за плечи, плескала им в лицо холодной воды, а когда они наконец открывали сонные глаза, всем твердила одно и то же: в деревне эльфы, они пришли из-за Серой Границы, они сделали невозможное, чтобы избавить людей от владычества троллей, чтобы вывести их из потерянных земель.
И везде повторялось одно и то же. Ее выслушивали с досадой, с недоверием. Вслед торопливо уходящей вестнице летели крики:
— Эльфы? Какие эльфы?
— Откуда здесь взялись эльфы?
— Глупости! Такое невозможно!
— Бедная женщина бредит!
— Откуда могут быть эльфы?
Они сердились, они не верили Ине — и все-таки шли за ней следом на двор их с Хамтуном дома.
Завидев толпу, Арилье встал. Две луны озаряли его высокую фигуру, и даже сейчас, в полумраке, видно было, как горят ярко-синим его глаза.
— Мы уходим, — сказал Арилье просто и громко. — Прямо сейчас.
Замолчавшие было при виде эльфа люди сразу зашумели. Куда уходить? Каким образом? Нужно время! Отложим на завтра! Необходимо собрать вещи!
— Никаких вещей с собой не берите, — подал голос Арилье.
И опять они затихли, прислушиваясь.
— Мы пойдем налегке, — продолжал эльф. — Оставьте все в деревне.
Невозможно! Бросить нажитое? О чем он думает, этот солдат? Он-то живет на всем готовом! Он не знает, что такое — работать, создавать!.. У него нет ничего своего!
— Да, — сказал Арилье. Теперь ему приходилось напрягать голос, чтобы перекричать разгневанную толпу. — У меня нет ничего своего! И у вас теперь нет. Все ваше тролли считают своим! Бросайте это барахло и уходите, иначе скоро и ваши жизни перестанут вам принадлежать!
Мнения крестьян разделились. В темноте плакали дети: одни боялись уходить, другие боялись оставаться.
Арилье хлопнул в ладоши.
— На споры времени нет. Кто уходит, идемте.
Он взвалил Хамтуна на плечо и зашагал вперед. Рядом побежала Ине. Арилье слышал, как к ним присоединяются еще люди. Он не оборачивался, чтобы узнать, много ли их. Сколько ни есть — уйдут все желающие.
Некоторое время до него доносились разгневанные крики — люди продолжали ссориться. Потом все затихло. Деревня осталась позади.
