– Но как, по-твоему, я должен был догадаться о коварстве Гамильтона? – осведомился Майкрофт, когда миссис Хэкетт принесла графин сухого хереса и бокалы.
– Прости меня, Майкрофт! – сердито и громко ответил Холмс, как часто сердятся люди, смертельно испугавшись за близких родственников, а потом обнаружив, что те счастливо избежали опасности. – Я думал, он носит такую фальшивую личину, что любой мало-мальски здравомыслящий человек не может не понять этого рано или поздно, как давным-давно поняли это слуги Холируд-Хауса. А вы с Ватсоном оба говорите, что не заметили ничего подозрительного…
– Дорогой мой Холмс, – перебил я, сам уже начиная сердиться, – я находился в обществе этого человека менее одного дня, а ваш брат – не намного дольше. Как вы сами тогда сказали в поезде, у всех людей разные таланты и способности. Так что, я надеюсь, вы простите нам недостаток энциклопедических сведений о преступных типах и их разновидностях.
– Отлично сказано, доктор, – подхватил Майкрофт, осушив предварительно три бокала так легко, будто в них была вода, а не херес. – Если бы я столько времени ползал по сточным канавам и опиумным притонам, как ты, Шерлок, возможно, я бы тоже заметил, что лорд Фрэнсис нечестный человек…
– Преувеличение – не довод в споре, Майкрофт, – ответил Холмс, изо всех сил стараясь не повышать голос. – Ты мог бы еще до приезда сюда заподозрить, что этот человек не таков, каким кажется.
– Прошу, скажи мне, о товарищ по играм и друг моего детства, – сказал Майкрофт, черпая уверенность в четвертом бокале хереса, – как я мог это сделать.
– Анализируя уже имеющиеся данные! – парировал его брат. – С самого начала было ясно, что это дело не связано ни с какими международными и политическими заговорами.
– А? – Майкрофт необычно резко вздернул голову. – Честное слово, Шерлок, ты слишком далеко заходишь. Как ты можешь это утверждать?
– Брат… – Холмс взял обеденный стул, повернул его, поставил боком к брату и сел, свесив руку через прямую спинку. – Ты ведь должен был сомневаться – серьезно сомневаться – в том, что все эти попытки покушения на жизнь королевы, про которые ты рассказывал, как-то связаны между собой.
Казалось, что Холмс не спрашивает, а почти умоляет, и я вспомнил его слова, когда мы говорили о длинной цепи взаимосвязанных покушений – «это уже слишком». Теперь я понял, что он тогда имел в виду – нельзя воспринимать эту идею всерьез, однако и в буквальном смысле тоже: их было слишком много. И, очевидно, его брат в какой-то степени почувствовал то же самое. Майкрофт сделал глубокий вдох, нахмурился и сказал уже мягче:
– В эту связь верят многие из тех, кому королева доверяет каждодневную заботу о своей безопасности. А я считаю, что эти люди – ты понимаешь, я сейчас не могу назвать их имена – всегда честны в своих мнениях. Кроме того, чтобы уговорить Ее Величество отнестись с пониманием к тем планам, которые могут действительно усилить ее безопасность, планы пришлось строить на определенных принципах, исходя из этих мнений.
– В том числе абсурдных? – спросил Холмс. – Майкрофт, мы имеем девять попыток, совершенных молодыми людьми или подростками приблизительно одних и тех же лет. В этом возрасте, как ни в каком другом, мальчиков обуревает идея оставить след в окружающем мире. Таким юнцам кажется, что оставить свой след – трудно, сложно и вообще недостижимо; и все же для отдельных неуравновешенных личностей всегда есть выход – они могут добиться славы, уничтожив, или попытавшись уничтожить, того, кто уже достиг заметного положения в свете! Образ действий преступников во всех случаях был настолько одинаков, настолько своеобразен, что вывод можно сделать только один – каждый из них прочитал о других попытках и решил сделать то же самое. Другого объяснения дать нельзя, разве предположить, что в питьевую воду в английских школах попал экзотический грибок, споры которого вызывают жажду убийства! И, наконец, в каждом случае покушавшегося наказывали таким образом, словно хотели вдохновить его последователей на новые попытки. Осужденный получал свое мгновение славы, а потом, за его труды, его удаляли от самой причины его страданий – анонимной толкотни нашего маленького островка. Вы, быть может, замечали, что в наши дни популярные газеты делают знаменитостей из отвратительно банальных личностей; и желание славы во многих, если не во всех, случаях становилось достаточной причиной для покушений якобы на жизнь Ее Величества.
– Да, конечно, я думал об этом, Шерлок, разумеется! – быстро ответил Майкрофт. – И о многом другом в том же духе. Но, как я уже сказал, люди, ответственные за ежедневную безопасность королевы, не станут об этом думать и никогда со мной не согласятся. Вспомни, о ком мы говорим, – это храбрые и верные, однако невежественные во всем, кроме лесного дела, слуги. – Он отсалютовал бокалом Роберту Сэдлеру: – Надеюсь, вы не в обиде на меня за такие слова, молодой человек.
– Отнюдь, сэр, – ответил тот. – За что я не хотел бы отвечать, так это за охрану Ее Величества – меня этому не учили, и когда она живет во дворце, я часто думаю: почему она не пригласит еще джентльменов вроде вас? – Он на мгновение опустил голову. – Хотя бы для того, чтоб защититься от людей вроде моего брата и меня…
Переводя взгляд на Холмсов, я успел краем глаза уловить, как мисс Маккензи шепчет своему бывшему защитнику что-то утешительное; и подумал, не перенесла ли она, под давлением обстоятельств, свои симпатии с одного брата на другого.
– Отлично сказано, мой мальчик, – объявил Майкрофт. – Эти слова, как и все, что я слышал после моего возвращения, показывают, что вы раскаялись искренне, а это редко бывает. Так вот, Шерлок, – каковы бы ни были мои взгляды на эту проблему, люди королевы мне просто не позволят воплотить их в жизнь. Кроме того, последний случай по видимости отличался от всех прочих. Существовала вероятность, что хитроумные шпионы какой-нибудь державы – например, из тех, кто работает на германского императора, – попробуют извлечь выгоду из устремлений шотландских националистов: завербуют какого-нибудь юнца, похожего на других покушавшихся, и уговорят его на очередную попытку, но по иным, более глубоким мотивам. В случае неудачи его будут судить так же, как и его предшественников, и, скорее всего, без лишних расспросов отправят в ссылку; а в случае удачи – как вы сами сказали, будет убран один из тормозов, сдерживающих поведение и амбиции кайзера. Было бы безответственно с моей стороны игнорировать саму возможность такого оборота дела!
– В самом деле, Майкрофт, – сказал Холмс, – все так, но ты забыл одну важную деталь: Денниса Маккея, или, точнее, его убийство. Если бы впечатлительный юноша-националист из Глазго, из семьи, известной Маккею, подпал под влияние немецких агентов, неужели ты думаешь, что предводитель группы, человек постарше, живущий в том же городе и, быть может, лично знакомый с мальчиком, не узнал бы об этом заговоре и не сообщил бы в полицию, именно ради того, чтобы их организацию никто не заподозрил в связи с преступлением, вызвавшим всеобщее возмущение? И все же, как сказал нам Роберт, причины убийства Маккея никак не связаны с политикой или местью.
