— М-м, да, я знаком с этим явлением, — заметил доктор, пока мистер Пиктон начал перебрасывать наш багаж с тележки носильщика в свой экипаж, не прекращая неистово затягиваться трубкой.
— Да, нисколько в этом не сомневаюсь, доктор Крайцлер! — выдохнул наш хозяин. — Нисколько не сомневаюсь! Так что вы, видимо, знаете, какую усталость оно порождает — попытка остановить творившееся в конторе окружного прокурора порядком меня измучила, говорю вам, и нервы вымотала до крайности. Но до помешательства тут все же далеко, как вы считаете?
— Ну… — медленно произнес доктор — слишком медленно, как оказалось, для мистера Пиктона.
— Вот и я о том же! — сообщил он. — В курьезном мире мы с вами живем, доктор Крайцлер, — и в курьезном не в хорошем смысле: человека здесь могут объявить сумасшедшим лишь за попытку выявить вопиющую коррупцию! А, ладно, пустое… — Закинув последнюю из сумок в экипаж, мистер Пиктон занял место возницы. — Забирайтесь-ка все. Мистер Монтроуз, может, вас с юным Таггертом не затруднит прокатиться на подножках? Держаться можно за полог, да нам и ехать недалеко.
— Я запросто! — радостно выдохнул я, обнаружив, что начинаю получать удовольствие от слегка безумной манеры разговора и поведения мистера Пиктона.
— Конечно, сэр, — заверил Сайрус, занимая место на подножке сзади, когда все уселись.
— Молодцы! — провозгласил с широкой улыбкой мистер Пиктон, салютуя нам своей трубкой. — Ну, держитесь, поехали!
Экипаж покатился, но мы даже не успели выехать со станционного двора, как мистер Пиктон снова принялся за свое:
— Говорю же, доктор, все эти нью-йоркские дела ровным счетом ничего не значат, как и то, что тамошние люди могли обо мне наговорить, — вообще ничего, по прошествии столького времени. Мир кубарем катится в ад, и Нью-Йорк прибудет туда одним из первых, если только он уже не там — и тут я могу быть только за. Это и есть одна из причин моего возвращения в Боллстон — здесь еще можно время от времени сделать что-то хорошее, не оглядываясь на магнатов и воротил. — Он выпустил еще несколько клубов дыма из трубки, направляя лошадь вдоль улицы, что шла к западу ниже возвышающегося холма. — Но не будем же углубляться слишком далеко в подобные разговоры — у нас безотлагательных вопросов хватает. — Он извлек часы и вновь взглянул на них. — Действительно безотлагательных! Вам всем нужно разместиться и поесть — миссис Гастингс за этим проследит. Моя домоправительница. — Он покачал головой, пока мы с грохотом мчались к западной окраине города. — Страшное дело. Они с мужем вместе большую часть своей жизни держали магазин тканей. Потом, пару лет назад, три местных хулигана — немногим старше вас, юный Таггерт, — ограбили их, пока ее не было. До смерти забили ее мужа лопатой. Я выступал по делу обвинителем, а потом она пошла ко мне работать — больше из благодарности, чем из прочих побуждений, сдается мне.
— Из благодарности? — замешкалась мисс Говард. — Потому что вы помогли ей в трудное время?
— Потому что я обеспечил этим троим мальчишкам электрический стул! — воскликнул мистер Пиктон. — А! Вот и мой дом — в конце улицы.
Дом мистера Пиктона размером с добрый особняк располагался на перекрестке Чарлтон и Хай-стрит, неподалеку от здания суда, рядом со старыми отелями «Курорт Олдридж» (ныне пансионом) и «Ручей за железной оградой» — оба они были последними настоящими остатками светлых деньков города, бывшего некогда курортным. Судя по четырем большим башням, формировавшим углы жилища мистера Пиктона, а заодно и по широкой крытой галерее, обрамлявшей все здание, дом был не таким старым, как большая часть резиденций, кои мы увидели и миновали по дороге. Но одного его размера было достаточно, чтобы все имело престранный вид, и я не мог взять в толк, зачем такая махина человеку, делящему жилище лишь с домоправительницей. Сад перед домом и за ним был полон вьющихся роз и плюща, несколько ошалелого, имелась там и пара вязов, похоже, намного старше самого здания — и все это лишь усиливало ощущение того, что в доме водятся привидения.
— Мой отец построил его для моей матери, — объяснил мистер Пиктон, когда мы подъехали к дому. — Тридцать пять лет назад дом считался вершиной викторианского готического стиля. А сейчас, что ж — мода никогда для меня много не значила, так что я оставил его более-менее без изменений. Миссис Гастингс постоянно пилит меня насчет новой отделки, но… о, вот и она! — Кругленькая женщина с добрым лицом, лет, пожалуй, шестидесяти, в синем платье и белом фартуке, вышла из передней двери дома, как раз когда мы въехали во двор. Мистер Пиктон остановил экипаж и улыбнулся, помахав домоправительнице. — Миссис Гастингс! Видите, я без труда смог найти их. Угловые комнаты, не сомневаюсь, уже готовы?
— О да, ваша честь, — отвечала миссис Гастингс, вытирая покрытые мукой руки о фартук и тепло улыбаясь. — И обед уже ждет вас всех. Добро пожаловать, добро пожаловать, гости здесь будут настоящим глотком свежего воздуха, это верно!
Мистер Пиктон представил нас, и все прошли в дом, а мы с Сайрусом вернулись разгрузить сумки.
— Ну? — тихо спросил я своего большого друга. — Что скажешь?
Сайрус коротко качнул головой:
— Да уж, тот еще тип. Мистер Мур точно ничего не преувеличил насчет этой его болтливости.
— Мне он нравится, — сказал я, направляясь к двери с грузом чемоданов. Взглянув на высокие стены и темные башни, я на минуту остановился. — Хотя дом этот выглядит так, будто в нем может водиться привидение-другое, — прошептал я через плечо.
Сайрус улыбнулся и покачал головой еще раз:
— Вечно тебе странные типы по душе, — проговорил он. Потом лицо его стало бесстрастным. — Только о привидениях я больше слышать ничего не хочу.
На нижнем этаже дома мистера Пиктона располагалась приемная, которая могла бы служить залом для съездов. Она была переполнена тяжелой, обитой бархатом мебелью, сосредоточенной вокруг резного каменного камина таких размеров, что в него можно было бы войти; помимо этого в комнате имелись и обычные предметы отдыха, к примеру, пианино и большой карточный стол. В центре дома размещалась лестница из тяжелого полированного дуба, а по другую сторону лестницы зеркальным отражением приемной была гигантская столовая, до отказа набитая стульями и буфетами; еще там был стол, все того же стиля, что и мебель в гостиной. Спальни на верхних этажах — расположенные, как уже сообщил мистер Пиктон, в угловых башнях, — размера были столь же огромного, каждая со своим огромным камином, и большая часть — со своей ванной. Когда я поднялся наверх, все уже бродили, выбирая комнаты, и я услышал, как мистер Пиктон говорит:
— О, прекрасный выбор, мисс Говард — это действительно лучшая комната в доме! Отсюда великолепный вид на сад и ручей.
На третьем этаже я различил голоса детектив-сержантов, спорящих насчет другой спальни, но не мог понять, что стало с доктором и мистером Муром, чьи чемоданы я тащил. Потом из длинного коридора до меня донесся тихий разговор, и я направился туда, обнаружив их обоих в очередной спальне.
