То была женщина с наброска мисс Бо; женщина, о прошлом которой нам уже было известно достаточно; то была некто иная, как сестра милосердия Элспет Хантер собственной персоной.
— Святый боже, — шепотом выдохнул Сайрус прямо над моим ухом. Я на миг обернулся и увидал на лице его беспокойное изумление. — Неужто все действительно так просто?..
На небольшом крыльце, от которого нас отделял какой-то десяток футов, пронзительно-золотистые глаза сестры милосердия Хантер метались от лица к лицу представших перед нею мужчин, и за взглядом их явственно угадывалась напряженная работа ума, пытающегося одновременно решить целый ряд вопросов. Она принялась вытирать о фартук влажные руки, и когда уже я ожидал, что она как-то выкажет тревогу и потрясение, она улыбнулась — мягко, плавно, и крайне, крайне жеманно.
— Та-ак… — произнесла она замысловатым тоном, полностью отвечавшим лицу. Руки ее поднялись вверх, где поправили густые и красивые каштановые волосы. — Я стала вдруг весьма популярной. Могу ли я чем-то помочь вам… джентльмены? — Выговор ее оказался неожиданным: ни следа новоанглийской тянучести, однако в нем звучал намек на сельское происхождение.
Маркус выступил вперед:
— Добрый день. Прав ли я, предполагая, что вы миссис Элспет Хантер?
— Да, — неторопливо ответила она, пытливо окидывая Маркуса взглядом с ног до головы и кривя губы. — Вы предполагаете верно, мистер…
Он продемонстрировал бляху.
— Детектив-сержант Маркус Айзексон. Полицейское управление Нью-Йорка.
Женщина даже не моргнула; если она действительно та, кого мы искали, в хладнокровии она не уступила бы ни одному из пройдох, встречавшихся мне в годы моей преступной карьеры.
— Понимаю, — ответила она, не теряя прежней кокетливой улыбки. — А это ваши войска, детектив-сержант?
Она обратила улыбку Люциусу, сделав ее еще шире. Будто знала, что с Люциусом от флирта приключаются корчи, что, собственно, и произошло.
— Я, э-э… — Он показал бляху. — Детектив-сержант Люциус Айзексон. Также представляю Полицейское управление Нью-Йорка.
— Неужто братья? — произнесла сестра Хантер, и золотистые глаза ее так и заплясали от одного к другому. — Какая прелесть… И вам позволяют работать вместе! Однако я такого не ожидала: мне казалось, вся нью-йоркская полиция носит фамилию Махоуни и такие роскошные усы торчком.
Айзексоны заулыбались — их можно было завоевать подобной шуточкой.
Сестра Хантер перевела взгляд за спины детектив-сержантов на мистера Мура и доктора, и игривости в ее тоне ощутимо поубавилось.
— А эти джентльмены? — спросила она. — Они ведь никак не могут быть полицейскими.
— Разумеется, — ответил ей Маркус. — Они… помогают нам в следствии. Мистер Джон Скайлер Мур и доктор Ласло Крайцлер.
Лицо ее вытянулось, похоже, с искренним трепетом и смирением, и сестра Хантер устремила свой солнечный взор прямо в черные глаза доктора Крайцлера.
— Я… у меня нет слов… — Казалось, ей действительно тяжело говорить. — Разумеется, я знакома с вашими работами, доктор. Понимаете, раньше я была сестрой милосердия в «Родильном доме», это чуть дальше по улице от вашего…
— Да, я знаю, — холодно ответил доктор, раздраженный тем, что беседа затягивается.
— Надеюсь, вы не будете ставить мне это в вину, — продолжала сестра Хантер. — Я знаю, что думает доктор Маркоу… я и сама прочла несколько ваших монографий, и мне они показались чрезвычайно интересными.
В ответ доктор отвесил лишь короткий поклон — скорее даже легкий кивок; но даже если и было ясно, что он прекрасно понимает: женщина пытается что-то затронуть в нем, — не менее ясным было и то, что затронуть ей в нем это удалось.
Когда она повернулась к мистеру Муру, лицо ее несколько секунд оставалось неподвижным, но затем она явила еще один кокетливый взгляд, через мгновение переросший в томный:
— А мистер Мур?..
Тот улыбнулся ей в ответ и выложил все карты, как простой любитель, коим в действительности не был:
— «Нью-Йорк Таймс», — произнес он, протягивая руку.
Мисс Говард при виде такого изумленно фыркнула.
— Будь я проклята, — прошептала она. — Четыре из четырех… она хитра, не то слово.
— Что у нее за выговор? — тихо спросил я. — Не догоняю… точно не Новая Англия, но и на местную манеру не похоже…
— Нет-нет, — шепнула в ответ мисс Говард, с улыбкой качнув головой. — Это северный акцент… так говорят у меня на родине, разве что, может, еще немного севернее. Да, такой выговор я слыхала и раньше.
Тем временем доктор, стоявший на ступеньках, откашлялся:
— Думаю, детектив-сержант, — начал он, — лучше бы нам быстрее перейти к делу.
— Ах да, — встрепенулся Маркус. — Именно. Миссис Хантер, у нас есть основания предполагать, что…
— Прошу вас, — ответила она, улыбаясь ему все так же обворожительно. И, поведя рукой в глубину дома, продолжила: — Что бы это ни было, уверена, всем нам будет куда приятнее обсудить это за чаем.
Словно отражения в двух зеркалах, четверо мужчин на крыльце и трое нас в коляске переглянулись между собой в ошеломлении. Мы столько всего напридумывали, чтобы попасть внутрь и выяснить, нет ли там малышки Линаресов, что столь открытое приглашение было как удар под дых.
— Что? — прошептала мисс Говард, когда к ней вернулся дар речи.
— За чаем? — произнес Сайрус в таком же замешательстве.
— Надеюсь, им достанет благоразумия не пить его, — вот все, что получилось сказать у меня.
Сестра Хантер замерла в проеме, дожидаясь ответа; наконец Люциусу удалось выговорить что-то вроде:
— Мэм, не знаю, действительно ли вы понимаете сущность…
— Детектив-сержант, — ответила она ему тоном, с одной стороны заботливо-материнским, но в то же время — не лишенным прежней игривости. — Мне, как, я подозреваю, вам известно, за последние годы выпало достаточно бед, чтобы не гадать относительно сущности вашего дела — она никак не может оказаться радостной. Я просто предлагаю разрешить его настолько цивильно, насколько это возможно. Всего-то.
Люциус очумело взглянул на доктора, который с каменным лицом оценивал происходящее. Затем доктор пожал плечами и кивнул детектив-сержантам, словно говоря: «Ну если ей так хочется облегчить нам задачу…»
— О боже, — прошелестела мисс Говард. — Они действительно заходят.
Четверо наших друзей один за другим начали растворяться внутри; последним заходил доктор. Когда он переступал порог, сестра Хантер коснулась его плеча, обратившись к нему с прежним неподдельным благоговением в голосе:
— Э-э, гм… доктор?
Он обернулся, а женщина в этот момент внезапно глянула прямо на нас в коляске; не просто в нашу сторону, нет — прямо на нас.
