Мистер Мур кивнул и шумно выдохнул, покачав головой.
— Значит, теперь нам положено поймать эту женщину, — буркнул он. — Поймать ее и изучить. Да только что-то у меня душа совсем к другому лежит.
— И у меня, — согласился я.
Он воздел палец, будто выговаривая разъяренным небесам:
— Руперт никогда не верил, что об убийцах можно хоть что-то вызнать после их поимки. Он говорил, это все равно что пытаться изучить охотничьи повадки диких зверей, наблюдая за кормежкой в зверинце. Он бы первым сказал, что мы должны прикончить эту тварь, окажись у нас шанс.
— Это еще может случиться, — пожал я плечами. — Эль Ниньо до сих пор где-то там. И он не остановится и не станет спрашивать ее, почему она делает то, что делает. Все, что ему нужно — меткий выстрел, когда на руках у нее не будет ребенка.
— Надеюсь, у него получится, — решительно бросил мистер Мур. — Или, коли уж на то пошло, у меня.
Я снова посмотрел на него:
— В самом деле считаете, что сможете убить ее?
— А ты? — отозвался он, доставая сигарету.
Я пожал плечами:
— Уже думал об этом. Если ей суждено умереть, вместо меня может оказаться какой-нибудь электрик из Синг-Синга. Но… Я не знаю. Никого ведь не вернуть.
Мистер Мур прикурил сигарету и выдохнул дым.
— Знаешь, — вымолвил он с по-прежнему грустным, но теперь еще и раздраженным лицом, — я всегда ненавидел эти слова.
Следующие минуты мы сидели тихо, вздрагивая всякий раз при новом оглушительном раскате грома или ударе молнии словно бы в самое сердце города. Потом к нам присоединилась оставшаяся троица, Сайрус принес кофейный сервиз и поставил его на коктейльный столик на колесиках. Доктор достаточно хорошо видел, как настроены мы с мистером Муром, и потому не стал сразу начинать разговор о каких бы то ни было планах, так что еще с полчаса мы просто пили кофе и смотрели на грозу — пока из-за поворота внизу не показался двухколесный экипаж, а из него — два детектив-сержанта. В кэбе они, вполне очевидно, бранились, и не прекратили, даже войдя в дом: кажется, дела в городе были не ахти.
— Это трусость! — втолковывал Маркус, после того, как осторожно улучил момент сказать мне, как сожалеет о Кэт. — Абсолютная трусость! О, конечно, они санкционируют ордер, вот только если арест женщины означает стычку с Пыльниками, им это неинтересно!
— Я пытался напомнить брату, — сообщил Люциус, наливая себе кофе, — о том, что случилось при последнем крупномасштабном столкновении Управления полиции с Гудзонскими Пыльниками. В больницу угодило просто какое-то неловкое количество офицеров. Детвора в Вест-Сайде до сих пор дразнит патрульных, распевая об этом песенки.
— И не будем забывать, кого обычно можно встретить у Пыльников, — добавила мисс Говард. — Множество людей с серьезными связями в этом городе любят заскочить туда за кокаином и с пиететом относятся к жизни бандитов. Придурки.
— Трусости это не извиняет, — настаивал Маркус, подойдя за порцией варева Сайруса. — Да будь оно все проклято, мы же говорим об одной женщине, которая убила массу людей, боже милосердный! А Управление не хочет вмешиваться, потому что они боятся потерять лицо!
— Управление не хочет вмешиваться, — сказал доктор, — потому что не убит пока никто из тех, кого они считают сколько-нибудь важным. Вы не хуже меня знаете, что в этом городе подобное всегда считалось за правило, Маркус, — при Рузвельте мы получили краткую передышку, но ни одна из реформ толком не прижилась.
— И каков же тогда наш ответ? — вопросил Люциус, оглядывая комнату.
Я знал, что думаю сам, и знал, что мистер Мур с Маркусом считают примерно так же: если никто не собирается браться за эту работу, только нам и остается пойти туда, вломиться в этот чертов дом на Бетьюн-стрит и сделать то, что должно. Но никто из нашей троицы не собирался подавать голос в пользу сего вывода, пока в комнате находится доктор, поскольку мы знали, как важно для него заполучить Либби Хатч живой.
И потому следующая реплика оказалась просто сюрпризом.
— Военно-морские силы, — тихо произнес доктор, и черные глаза его вспыхнули.
— Какие силы? — ошарашенно отозвался мистер Мур.
— Военно-морские, — повторил доктор и обратился к Маркусу. — Детектив-сержант, мы знаем, что Гудзонским Пыльникам конфликт с Полицейским управлением Нью-Йорка только в радость. Каково, по-вашему, им будет, когда они встретятся с Военно-морскими силами Соединенных Штатов?
— Крайцлер, — пробормотал мистер Мур, — у вас определенно в голове что-то сместилось…
Игнорируя мистера Мура, Маркус закивал:
— Осмелюсь сразу предположить, что они отступят — моряки, как вам известно, славятся своей драчливостью. К тому же облечены властью федерального правительства, а не городского — политическим связям и местной борьбе тут делать нечего.
Доктор принялся постукивать костяшками правой руки по губам.
— Да, — сказал он тихо. Потом его, похоже, осенила еще одна мысль. — Пирс линии «Белая звезда» ведь, насколько я помню, всего в нескольких кварталах, за углом от дома Либби Хатч на Бетьюн-стрит, так?
— Да, верно, — озадаченно произнесла мисс Говард. — На 10-й улице. Но к чему это, доктор?
Заметив торчащий у Маркуса из кармана пиджака утренний номер «Таймс», доктор поднялся и выхватил его. Быстро пролистнув, он нашел на вид маленький, но важный кусочек информации.
— В порту сейчас никаких судов «Белой звезды», — наконец кивнул он. — Значит, он сможет причалить там, а мы сможем пробраться к дому с тыла — и вместе захватим банду врасплох.
— Кто сможет? — едва не заорал мистер Мур. — Ласло, что за черт… — И тут вдруг у него отвисла челюсть — до него дошло. — О нет. О нет, Крайцлер, это безумие, вы не можете… только не Рузвельт!
— Да, — ответил доктор, с улыбкой поднимая взгляд от газеты. — Рузвельт.
Мистер Мур вскочил:
— Втягивать в это дело Теодора? Как только он поймет, что происходит, начнет свою проклятую войну с Испанией прямо в этом городе!
— А, собственно, зачем, — ответствовал доктор, — ему нужно знать обо всех подробностях? Имя и родословная Аны Линарес его касаться не обязаны. Того, что мы пытаемся распутать цепочку убийств и похищение ребенка, не получая при этом никакого исполнения обязательств от полиции Нью-Йорка, будет более чем достаточно, чтобы заинтересовать Теодора.
— Но, — заметила мисс Говард, которая, как и мистер Мур с доктором, знала мистера Рузвельта большую часть своей жизни, — что тут сможет сделать даже сам Теодор? Он, конечно, заместитель военно-морского министра, но…
— И прямо сейчас он командует целым флотом, как своим собственным, — ответил доктор, поднимая конверт. — Письмо от него пришло в наше отсутствие. Похоже, министр Лонг
[59]
весь август месяц в отпуске, а Теодор совершает смелые шаги. В Вашингтоне он становится известен как «министр на теплую погоду», коим фактом чрезмерно — и вполне типично — гордится. Не сомневаюсь, на военно-морской верфи в Бруклине сейчас имеется один или два пригодных корабля с командой в придачу — а может, даже и где поближе. Для наших целей людей более чем достаточно. Все, что потребуется, — один приказ Рузвельта.
