— Что ты думаешь насчет летней практики? Июнь-июль ты
прогуляла…
Теперь настроение не просто испортилось, а с грохотом
рухнуло до отметки «хуже некуда».
— Я отдыхала.
— Практику это не отменяет.
Надо было как-то очень быстро и ненавязчиво увести разговор
в сторону…
— На самом деле ты злишься на машину, но так как она не
может тебе ответить, ты переносишь свою злость на меня.
— Да что ты говоришь?
— Но ведь это так?
— А может быть, на самом деле я злюсь на тебя, но так
как ты моя дочь, я переношу свою злость на машину, хотя она совершенно не
виновата в том, что мне пришлось срывать…
— Пап!
— Что, пап?
— Ты уже сто раз рассказал про то, как сорвал встречу
и…
— Не нравится про это говорить?
— Нет!
— Хорошо, — папа открыл окошко и закурил, —
сменим тему. Поговорим, например, про твою летнюю практику.
Маруся опустила кресло и отъехала как можно дальше назад,
чтобы папа вообще ее не видел, но вопрос остался висеть в воздухе в виде
напряженной паузы, которую надо было заполнить каким-то внятным ответом.
— А если я вообще не буду ее проходить?
— Ты хочешь поступить в институт?
— Нет.
Папа резко затормозил на повороте.
— Так и будешь всю жизнь гонять на машине?
— Например.
— Может, таксистом будешь работать?
— Очень может быть.
— Отличная профессия для дочери дипломата…
И где это написано, что дочери дипломатов не могут быть
таксистами?
Машина въехала во двор и остановилась у подъезда.
3
Жуткий беспорядок — это то, что ни в коем случае нельзя
показывать рассерженному отцу, поэтому Маруся сразу прикрыла за собой дверь в
комнату и стала метеором носиться, рассовывая вещи по ящикам. Некоторые
считают, что ящики созданы для того, чтобы аккуратно раскладывать в них маечки
и носочки, но каждый ребенок знает, что это всего лишь ширма, за которой можно
спрятать весь свой бесконечный хаос, создав иллюзию порядка. К счастью, папа
был человеком воспитанным, поэтому никогда не заходил в комнату без стука, а
если и стучал, Маруся всегда могла крикнуть что-то вроде «я переодеваюсь» и
зависнуть в комнате еще на двадцать минут. Но через двадцать минут дверь
пришлось открыть.
— И что ты делала?
— Переодевалась.
— В то же самое?
— Я перепробовала все вещи, и оказалось, что это самое
подходящее.
— Купальник под майкой?
— А что?
Папа пожал плечами и прошел в комнату. Почему-то его взгляд
сразу же остановился на носке, предательски торчащем из нижнего ящика
письменного стола.
— Ты видела письмо из школы?
— Какое письмо?
— С распределением на практику.
— Н-е-ет.
— Ну, неудивительно. Как ты могла его увидеть, если в
коммуникаторе используешь только телефон.
— Ты взломал мою электронную почту?
— Нет, зная твой характер, мне Степан Борисович Бунин
послал скрытую копию.
— Кто?
— Профессор Бунин.
— Ну ладно-ладно…
— Отличный летний лагерь в Нижнем Новгороде. Зеленый
город, лекции известных ученых.
— Я не хочу быть ученым.
— Таксисту это тоже пригодится.
Папа вышел из комнаты, и Марусе пришлось бежать следом за
ним.
— Ну, ты же обещал отвезти меня на «Формулу-1».
— А ты обещала складывать носки в бельевой ящик.
Удар ниже пояса.
— У меня день рождения!
— Поздравляю.
— Ну, па-а…
— Отметишь с новыми друзьями.
— Ты не можешь так со мной поступить!
— Хорошо. Неделя.
— Что неделя?
— Едешь на неделю и возвращаешься ко дню рождения. Мне
нужно, чтобы ты появилась в этом лагере, а дальше мы что-нибудь придумаем.
— Правда?
— Обещаю.
Это менее ужасно, чем могло было быть, но все равно, все
равно…
— Я вызвал такси.
— Ну, па-а-а!
— У тебя есть час, чтобы собрать вещи.
— Пап!
— Что, пап?
— Ну, хотя бы разреши мне поехать на машине.
— Ты на машине и поедешь.
— На своей машине.
— Нет, знаешь ли… — папа открыл газировку и сделал
пару больших глотков. — Я хочу быть уверен, что хотя бы по дороге в лагерь
с тобой ничего не случится.
— Ну, пап…
— Время пошло!
Родительская любовь — это такая любовь, которая кажется
наказанием. Особо жестоким наказанием кажется любое проявление заботы…
— Я даже душ еще не приняла.
— Думаю, в Нижнем Новгороде есть вода.
— Вот так грязной и поеду?
— У меня самолет через сорок минут, так что я уже
выезжаю, справишься сама. И, да, я заблокировал твою машину, поэтому давай без
выкрутасов.
— А жетон?
— А жетон разблокировал.
— Предатель.
— И это ты называешь благодарностью?
— Так не честно! Ты используешь свое служебное
положение для того, чтобы наказывать дочь!
— А еще я использую свое служебное положение для того,
чтобы вытащить дочь из тюрьмы.
— Лучше бы ты меня там оставил.
— Да я уж и сам жалею.
Папа протянул Марусе бутылку с лимонадом.
— На, охладись…
Маруся демонстративно отвернулась и ушла в свою комнату.
Больше всего на свете она не любила учиться, и это больше всего на свете
раздражало папу. Папа всегда был отличником и не уставал повторять, что если он
чего-то и добился, то только благодаря своему прекрасному образованию. Марусе
же казалось, что все, чего он добился, это бесконечная работа, без сна и отдыха,
и что в этом хорошего, она совершенно не понимала.
