— Вы серьезно? — пролепетала Эйдриенн.
Больше она ничего не сумела сказать.
— Совершенно серьезно. Не знаю, как вам это удалось, но работа получилась выдающаяся. Если вы сможете задержаться на неделю, мы подготовим фотографии ваших моделей к изданию.
— Конечно, смогу.
Эйдриенн остановилась у Гвен и все равно собиралась провести в Нью-Йорке пару дней, навестить друзей и купить кое-что к Рождеству. Ей всегда нравилось, как украшены витрины и улицы в это время года.
Эйдриенн протянула Дарлен одну из недавно отпечатанных визитных карточек с номером своего мобильного телефона.
— Я позвоню вам завтра, — обещала Дарлен. — А теперь идите праздновать. Вы это заслужили.
Эйдриенн смотрела вслед Дарлен, а когда та скрылась из вида, бросилась в кресло у гримерного столика. Она вымоталась эмоционально и физически, но это не так важно. У нее хватило таланта сделать это. Иногда она сомневалась в себе, но лучшего подтверждения, чем слова Дарлен, быть не могло. Дарлен не станет разбрасывать пустые комплименты. Ей надо продавать журнал.
Теперь дела должны пойти лучше. Конечно, у нее нет средств на собственный магазин, но пока можно завести страничку в Интернете. Может быть, Гвен согласится снять на двоих двухкомнатную квартирку. Платить пополам легче.
— Ты не думаешь открыть собственный магазин в Манхэттене? — спросил знакомый голос.
Ее мозг опять шутит. Сначала она увидела Уилла в зале, теперь слышит его голос. Наверное, чтобы забыть его, ей потребуется много времени. Эйдриенн повернулась в кресле, открыла рот, чтобы ответить, но не смогла.
Нет, она не сошла с ума. Уилл стоял шагах в десяти. В джинсах и кожаной куртке вместо делового костюма он выглядел еще красивее. Злость больше не искажала его лицо. В руке он держал букет роз.
Эйдриенн не позволила себе возродить надежду. Она выжила в катастрофе, сумела исполнить мечту своей жизни. Череда везений должна прерваться — особенно в отношении любви.
— Нет, — сказала она, вставая, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. — Каким бы удачным ни было сегодняшнее шоу, оно не принесет мне ни гроша, если на мои модели не будет спроса. У меня нет средств.
— Очень жаль, — бросил Уилл. — Я знаю одного парня, который готов сдать прекрасное помещение. Он, возможно, сделает большую скидку, если ты проявишь интерес.
Он что, пришел сюда, чтобы предложить ей снять помещение? Видимо, розы значат не очень много. Просто широкий жест. Остальные дизайнеры тоже получили букеты.
Каким бы ни было это помещение, снять его она не сможет. Но спросить стоит.
— Какова арендная плата?
— Никакой.
Эйдриенн покачала головой и посмотрела на мыски своих туфель:
— Ничто не дается бесплатно.
— Совершенно бесплатно, — настаивал он. — И никаких условий.
Она рассердилась. Уилл смеется над ней. Щеки покраснели, ей стало жарко.
— Зачем ему это надо?
— Деньги ему не нужны. Но, я думаю, он расстроен из-за того, что с тобой произошло.
Эйдриенн скрестила руки на груди:
— У меня все прекрасно. Я только что впервые приняла участие в модном показе. Мои модели появятся в журнале «Тенденции сегодня». Моя карьера продвигается успешно. Так что можешь сказать ему, что я не нуждаюсь в подачках из жалости.
Глаза Уилла расширились от такой отповеди. Он задумчиво нахмурил лоб. Разговор явно принял не тот оборот, на который он рассчитывал.
Уилл не сомневался, что ему достаточно прийти сюда, предложить Эйдриенн помещение, поднести букет роз, и все будет в порядке. Но он ошибался. Он разбил ее сердце, выгнал на улицу без копейки в кармане. Эйдриенн не может доверять человеку, который так обошелся с ней. А где нет доверия, там нет и любви. Что же у них осталось?
Ничего.
— Выступая перед показом, ты сказала, что за несколько месяцев успела полюбить и разлюбить, — заметил он грустно.
Эйдриенн сделала это заявление, не предполагая, что Уилл сидит в зале. В душе она еще любила его. Ей хотелось протянуть руку и убрать прядь волос с его лба, прижаться к нему, крепко обнять, чтобы он больше никогда не смог уйти. Но это было бы глупо. Она была честна с ним, а он предал ее.
— Ну и что? — с вызовом поинтересовалась она.
— Я, — начал он, подходя ближе, — хочу знать, правда ли это. Ты действительно больше не любишь меня?
— Правда, — солгала она. — Я больше не люблю тебя, Уилл Тейлор.
Уилл даже не пытался сдержать улыбку. Он сказал неправду, заявив в больнице, что Эйдриенн — великолепная актриса. Она не смогла бы два месяца лгать всем, симулируя амнезию.
Но, что еще важнее, она сейчас лжет. Эйдриенн еще любит его. Уилл ее понимал. Он оскорбил ее, предал. Он недостоин ее любви. И все-таки он очень хочет, чтобы Эйдриенн любила его. Надо заставить ее признаться.
— Я хотел бы возродить то, что погубил, но если тебе это больше не нужно, что ж… Хотя я сожалею по поводу аренды. — Уилл немного отошел.
— Почему? — спросила она и сделала шаг к нему.
— Видишь ли, у человека, о котором я говорил, есть приятель, агент по недвижимости, и он уговорил его вложить деньги в собственность, но этому человеку не все равно, кто эту собственность арендует. Он без ума от одной женщины, однако, если она не хочет ни его, ни магазин, он сдаст эту собственность за хорошие деньги подростковому клубу.
— Нет! — испуганно воскликнула Эйдриенн.
— Нет? — Уилл увидел, что ее оборона дала трещину. — Нет — ты хочешь этот магазин? Нет — ты хочешь меня? Или нет — не надо сдавать помещение клубу?
Эйдриенн покачала головой и сдалась:
— Все сразу.
Уилл медленно подошел к ней и протянул букет:
— Я принес это тебе.
Она взяла розы и вдохнула их аромат:
— Спасибо.
— Прости меня. Мне было трудно разобраться во всей этой путанице, и я сорвался на тебе. — Эйдриенн подняла на него глаза, ясные, но еще не вполне доверчивые. И он продолжил: — На днях Джордж дал согласие работать дальше над нашим проектом. Но я не мог радоваться, потому что не имел возможности разделить радость с тобой. Не с Синтией, а с тобой, Эйдриенн. За короткое время ты стала для меня важнее всего на свете. Важнее всех. — Она продолжала молчать, но опустила взгляд на цветы, так крепко сжав стебли, что ее пальцы побелели. Уилл подошел к ней и осторожно взял за руку. Надо было развить успех. — Я ужасно обидел тебя и не заслуживаю прощения. И все-таки прошу прощения. Потому что я люблю тебя, Эйдриенн. Я никогда ни к кому не испытывал ничего подобного и, если честно, испугался. Но без тебя мне словно не хватало части меня самого. Даже если я не могу обладать тобой, если я все погубил, мне не жить, зная, что ты возненавидела меня.
