Мелоди замотала мокрые волосы полотенцем.
Может быть, такая женщина и не появится. Может быть, Зик обладает достаточным иммунитетом против соблазнительниц, но это не важно. Она сама испортит все, что у них было. Ревность и подозрения — ужасная вещь. Она не может позволить Зику жить с женой, исполненной ревности и подозрений. За последние недели Мелоди выяснила о себе много такого, чем нельзя гордиться. Но что есть, то есть.
Несчастный случай выпустил на свободу демонов, запертых в глубине ее сознания, и она была уверена в одном: надо отказаться от всего, что было прежде, и начать жизнь сначала. Где-нибудь далеко-далеко. Она это сможет. И сделает. Со временем. Как только найдет в себе силы побороть апатию, примириться с тем, что надо жить без Зика.
Мелоди быстро оделась и облегченно вздохнула. Теперь она надежно прикрыта. Она не думала, что Зик войдет к ней в спальню не постучавшись, но — вдруг…
Она причесала волосы так, что они спускались, как два занавеса, по обе стороны лица. Наложила макияж. Несложный: немного теней на веки, чтобы подчеркнуть зеленый цвет глаз, немного розовой губной помады. Потом посмотрела на себя в зеркало и решила, что будет делать то же самое каждый день.
Это часть процесса выздоровления, подумала Мелоди с мрачным юмором, вспомнив, что советовал врач. Он был очень добр к ней, этот мистер Прайс. Седовласый, благодушный. Но он называл вещи своими именами, хоть и говорил сочувственным тоном.
— Я вылечил ваше тело, Мелоди. Теперь вы сами должны сделать то же со своей душой. Несчастный случай выбил вас из колеи, но впереди у вас долгая жизнь. Не все мои пациенты могут на это рассчитывать. Я бы хотел, чтобы вы встретились с одним моим коллегой. Он будет обсуждать ваши проблемы столько раз, сколько вы захотите.
Она записала имя и номер телефона. Доктор Грег Ричардсон.
— Он психиатр? — спросила Мелоди шепотом, уже зная ответ. В больнице считали, что она сломалась, что она теряет рассудок.
Мистер Прайс ответил ласково:
— Он специалист, который работает с людьми, нуждающимися в том способе лечения, какой я не могу предоставить. Но хороший человек. Более того, Грег мой друг, и он вам поможет. Не пренебрегайте им, Мелоди. И… — Врач помолчал, подождал, пока она поймает его пристальный взгляд, и продолжил: — Не принимайте скоропалительных решений относительно перемен в жизни. Дайте себе время. Возможно, это клише, но время — великий лекарь.
— Вы говорите о Зике? — холодно поинтересовалась она.
На сей раз пауза была длиннее.
— Отчасти да.
Мелоди отвернулась от зеркала и вздохнула. Мистер Прайс желал ей добра. Он не одобрял ее решение развестись. Но как он может понять? Он врач, и ему известно об индустрии развлечений только то, что знает любой человек, который иногда ходит в театр и смотрит телевизор. Шоу-бизнес — особый мир, и Мелоди полюбила его, как только оказалась в нем, окончив хореографическую школу. Он трудный, требовательный, непрощающий, иногда некрасивый, часто капризный, но в этом мире она могла делать то, о чем мечтала с малолетства и любила больше всего на свете, — танцевать. А потом центром ее вселенной стал Зик.
У нее было все. Но боги не любят тех, кто смеет на земле отведать райской жизни. Сколько раз Мелоди повторяла себе, что этот рай не может длиться вечно. И оказалась права. Она прикусила нижнюю губу, ее глаза опять повлажнели.
— Мелоди!
Услышав стук в дверь, она подскочила от неожиданности. Зик прервал ход ее мыслей. Женщина приложила руку к груди и постаралась успокоиться. Потом пошла к двери и открыла ее со спокойной улыбкой на лице:
— Я готова.
Он выглядел фантастически: вечерний костюм, волосы зачесаны назад, магнетизм в десятки раз сильнее.
— Привет, — сказал он ласково. — Коктейли ждут в гостиной.
— Хорошо, — откликнулась Мелоди, чуть-чуть задыхаясь и надеясь, что он этого не заметит. Она должна излучать спокойствие.
— Ты выглядишь, — Зик улыбнулся, и от его теплого взгляда ее сердце забилось быстрее, — достаточно хорошо для того, чтобы поесть. Впрочем, ты всегда хорошо выглядишь.
— Спасибо. — Мелоди сообразила, что ведет себя смехотворно чопорно. — Одежда очень мила.
— Но я забыл отдать тебе вот это. — Зик протянул ей еще один пакет. Казалось, он не замечает отсутствия у жены энтузиазма по поводу подарков.
— Что это? — спросила она рассеянно, отказываясь признаваться себе, что он дьявольски привлекателен.
Зик взял ее за руку, провел в гостиную и посоветовал:
— Разверни — увидишь.
— Я… я не хочу. Ты и так много мне подарил. Я больше ничего не приму. Ведь я тебе ничего…
— Открой, — перебил он Мелоди, а когда она все-таки не послушалась, усадил ее на диван, сел рядом, развязал ленточку и снял обертку. Внутри была большая коробка. — Оно не кусается, — добавил он.
Он поднял крышку, и Мелоди увидела серебристые сапожки. Мягкая кожа была украшена узором из мелких кристалликов. Такие сапожки стоят целое состояние. Она подняла глаза на Зика:
— Я не могу это принять. Он чуть откинулся назад и сложил руки на груди:
— Почему?
— Я не должна была бы брать и одежду. — Мелоди чувствовала себя неловко.
— Но ты взяла, — заметил он мягко. — А это — часть подарка. — Зик посмотрел на простые черные сапоги Мелоди, пригодные только для прогулок и не шедшие ни в какое сравнение с произведением искусства в коробке.
Мелоди сжала губы и вздернула подбородок. Она либо пойдет в старых сапогах, либо вообще не пойдет.
— Извини, Зик. Они очень красивые, но — нет. Смешинки в черных глазах говорили, что он прекрасно знает, к чему она клонит.
— Не важно, — заявил он, помолчав. — Они будут лежать здесь на случай, если ты изменишь решение.
— Не изменю.
Мелоди вскочила. Сидя близко от Зика, она невольно вдыхала аромат его крема после бритья и мужской аромат тела, что плохо действовало на ее мыслительный процесс.
Зик тоже встал и подошел к столику, на котором стояли бокалы с ее любимым коктейлем. Взяв один бокал, он протянул его Мелоди.
— На сей раз никаких тостов, но, надеюсь, ты получишь удовольствие от сегодняшнего вечера, — ласково произнес он. — Мы поужинаем после театра, если ты не возражаешь. Мелоди отпила глоток:
— Я не голодна.
— Нам придется постараться, чтобы твой аппетит вернулся. Меня всегда удивляло, сколько ты можешь съесть.
— Я же была танцовщицей и легко сжигала калории. Теперь все изменилось.
— Не все.
Зик наклонился к ней. Мелоди с бьющимся сердцем ждала поцелуя. Его губы, когда они оказались на ее губах, хранили вкус коктейля. Легкая дрожь побежала по ее спине. Если Зик включал свое обаяние, оно действовало, словно молодое вино, пьянящее, завораживающее. Он умел быть неотразимым.
