– Не нравятся мне такие собаки, ни
потискать, ни на диване поваляться. Илюхины псы воспитанные, без команды ничего
не сделают, не лают, молча всех встречают. Но так смотрят! Ну чисто
человеческие глаза! Меня они хорошо знают, за свою считают, если Илья разрешит,
могут приласкаться подойти, тычут свои головы мне в руки, но я их боюсь,
стараюсь к ним подлизаться.
– Наверное, соседи жалуются на вой? –
предположила я.
Маша помотала головой:
– Нет, никто ничего не слышит. Илюхин
дом, мой и бабы Клавы особняком стоят, потом идут три пустых участка. Там
раньше семья Володкиных дачу держала, ох и богатые люди были, сам –
прокурор, жена – хозяйка магазина, сын с невесткой бизнесом занимались. Из
Москвы они, сюда только отдыхать ездили, много земли купили, два дома
отгрохали, а три года назад погорели. Народ болтает, прокурор взятки брал,
кто-то ему отомстил. Уж не знаю, правда ли, нет, но больше они сюда не
заглядывают.
– Вы, наверное, всех в Ларюхине
знаете, – продолжила я беседу.
Маша кивнула:
– Конечно, я ведь тут родилась! Хотя в
последнее время кое-кто из стариков дома продает. У нас тут ни воды, ни
газа. Ведра нужно из колодца тягать, машину с баллонами караулить! Знаешь,
какие порядки? Чтобы тебе пустую чушку с пропаном на полную поменяли, надо
непременно порожнюю емкость сдать. Ну, типа, как в советское время мы кефир
покупали: принес чистую бутылку, доплати и возьми полную. Не получится дома запасной
газ иметь. Ну, а теперь гляди, что вытанцовывается. Закончилось у тебя топливо
для плиты, а машина с новым только через три дня прикатит! На электроплитке
готовить надо, а счетчик мотает, рубли так и щелкают! Вот кое-кто из наших и
надумал в Еланск перебраться, там квартиры с удобствами. Уже двое переехали, а
в их хатках москвичи себе дачи оборудовали.
Я отлично знаю: хочешь нарыть нужные
сведения – не прерывай болтуна. В потоке пустого трепа непременно
мелькнет золотая крупинка. Но главное, чтобы ваш собеседник не сообразил –
его используют в качестве информатора. К нужной теме следует подбираться
осторожно. Мне, прежде чем задать Маше основной вопрос, пришлось заезжать
издалека, выслушать рассказ про собаку, соседа, баллонный газ.
– Дача – это хорошо, –
подхватила я тему, – но кое-кто не хочет связываться с собственным домом,
слишком много хлопот, лучше снять на лето дачу. Здесь, наверное, многие сдают?
– Конечно, – закивала
собеседница, – те, у кого свои дома с участком, ну а те, что в блочных
домах, тем без шансов.
– Опасно пускать к себе под крышу
незнакомцев, – вздохнула я, – разные люди бывают, еще ограбят.
Маша снова быстро перекрестилась:
– Господь миловал, мерзавцев не
приезжало. Один раз, правда, к Ефимковым тетка с тремя детьми вселилась, задаток
отдала, а в середине августа втихаря с дачи смылась, остальное не заплатила.
Вообще-то дачники в Ларюхино по многу лет ездят, родными стали.
– В основном это семьи с малышами?
– Точно, ребятам здесь раздолье, –
согласилась Маша, – лес, речка, бегай не хочу, овощи с огорода, ягоды.
В сто раз лучше, чем в Москве.
– А жильцы без детей бывают? – с
безразличным видом поинтересовалась я. – Или просто одинокие? Женщины,
мужчины?
Маша громко чихнула.
– Нет, что здесь одинокому человеку
делать? Со скуки помереть можно, и молодожены сюда не поедут. В Ларюхино
прикатывают только ради спиногрызов, в основном не очень богатые мамочки;
у кого денег побольше, тот в Турцию свалит или в Египет на все готовое.
Хотя... вон к бабе Клаве, моей соседке, сын приехал и в избе заперся.
– Это свой! – воскликнула я.
Маша зашмыгала носом:
– Похоже, я простудилась. Сын не дачник,
тут ты права, но Федор от матери в незапамятные времена уехал и в Ларюхино носа
не показывал ни разу, денег не присылал, не помогал ничем. Баба Клава пару лет
назад руку сломала, в гипсе щеголяла, мне ее жаль стало, ну я и подкармливала
старуху, самой-то ей щи не сварить. И живет она скромно, на пенсию да на
деньги, что от дачников получает. Сдает много лет подряд избу на лето Тане
Фадеевой, у той мальчик-инвалид, на костылях ходит, и еще две девчонки, они на
моих глазах выросли. Баба Клава им весь дом отдает, а сама в сарай съезжает. Но
только в этом году она Фадеевой отказала. Дачники обычно тридцать первого мая
заезжают, не хотят ни один оплаченный день пропустить, а в этом году, гляжу,
седьмое июня прошло, и никого. Ну и спросила у соседки:
«Где Таня с ребятами?»
«Устала я от чужих, – запричитала баба
Клава. – шум, гам, голова от детей болит, да и в сараюшке сыро. Хочу хоть
одно лето по-людски провести».
– Вполне объяснимое желание, –
подтолкнула я Машу к дальнейшему рассказу.
Она остановилась у свежевыкрашенного забора и
пнула калитку:
– Заходи, добрались. Что-то мутит баба
Клава. Знаешь, чего я думаю? Федор ее – уголовник, в тюрьме жизнь провел,
небось сейчас от ментов в Ларюхине скрывается. Давай я тебя своим фирменным
чаем угощу, больше ни у кого такого не попьешь.
Глава 31
Чай у Маши оказался замечательным, и я
абсолютно искренне сказала:
– Очень ароматный напиток. А почему
ты решила, что к старухе сын вернулся? Отчего считаешь его причастным к
криминальному миру?
Маша округлила глаза:
– Про Федю бабка сама сообщила. Пришла я
к ней в конце июля по делу, уж не помню по какому, чего-то мне понадобилось.
Вошла в сени и кричу:
«Бабуся! Можно?»
А она не отвечает! Мне прям неприятно
стало. Пожилой человек, мало ли чего случилось! Ну я и заглянула в зал. Смотрю,
баба Клава жива-здорова, в новый телевизор глядит, так сериалом увлеклась, что
ничего вокруг не слышит. На столе у нее печенье и конфеты шоколадные.
Я давай кашлять, бабка очнулась, засуетилась, да поздно, уже видела я и
коробку и телик. Старуха чуть не зарыдала:
«Машенька, мы с тобой жизнь бок о бок
проводим, много чего друг про друга знаем, не болтай лишнего. Федя вернулся, он
мне денег дал, телевизор купил, сам вот-вот сюда приедет, пожить хочет.
Внимания ему не надо, он тишины хочет».
Маша налила в чашки новую порцию заварки.
