Я зажала рот рукой и увидела, как
сверкающий ком на секунду ушел полностью под смесь из жидкой глины, дождевой
воды и песка, а потом по-явился снова, отчаянно отплевываясь и матерясь
знакомым голосом. Золотое покрытие исчезло, и мне стало понятно: передо мной
светская дама Люся, большая ценительница эксклюзивных драгоценностей.
А пень – это ее муж Витя, которого она ласково называет болваном.
Глава 24
– Болван! – орала Люся, выкарабкиваясь
на берег. – Моя диадема! Немедленно лезь в яму, вычерпывай ее, но достань
украшение.
– Душенька, – робко заметил
супруг, – я ведь предупреждал тебя, что не стоит принимать ванну в
драгоценностях.
– Болван! Диадема моя! Хочу и
плаваю! – завизжала Люся. Она схватила висящее на ели полотенце,
завернулась в него, сделала несколько шагов и тут только увидела меня,
застывшую в изумлении.
Чем отличается профессиональная тусовщица от
обычной женщины? Первая никогда не растеряется, даже в очень глупой ситуации
попытается предстать в наилучшем виде и извлечь выгоду из произошедшего.
Люся улыбнулась и помахала мне грязной рукой.
– Погода шарман! Давно не было такого
августа.
– Ага, – промямлила я.
– Надо гулять под солнцем, запасать на
зиму витамин D, – прочирикала Люся, сделала еще один приветливый жест и
начала протирать полотенцем несметное количество своих колец. Ее муж тем
временем уныло обозревал яму.
– Котик, – сладко пропела
жена, – моя диадема! Ну, я побежала. Пора на занятия йогой.
Мне стало жаль бедолагу Виктора. Когда Люся
оставила нас наедине, я решила ему помочь:
– Ваша супруга уронила в яму
драгоценность?
– Верно, – вздохнул Виктор, –
надо теперь ее добыть, но мне почему-то не хочется нырять в грязь.
– А зачем Люся залезла в яму? –
проявила я неприличное любопытство.
Оставшись без властной, вечно орущей жены,
Виктор расслабился и честно ответил:
– В юности Люсенька была уникальной
красавицей, но годы никого не красят, еще она, к сожалению, э... э... э...
иногда... ну... ну...
– Употребляет, – деликатно
подсказала я, – коктейли типа «Мохито» или «Манхэттен».
Виктор скривился:
– Если бы! Водку хлещет! А утром
посмотрит в зеркало – и в слезы. Я не самый хороший муж, не умею
сыпать комплиментами и плохо утешаю. Сказал один раз: «Люсенька, я обожаю тебя
в любом виде», – так она со мной неделю не разговаривала. Мы ездим в
«Виллу Белла» потому, что Алла проводит очищение организма клиента так же
хорошо, как ее коллеги в Швейцарии. В Женеву надо лететь самолетом, а Люся
боится высоты, в лайнере она так напивается, что потом неделю в себя приходит.
– Кажется, в страну банков и лучшего в
мире сыра можно добраться на поезде, – напомнила я.
– Люся ненавидит железную дорогу, –
пояснил Виктор, – в купе она безостановочно хватается за бутылку, и ее
выносят из вагона в состоянии бревна. В нашем случае «Вилла Белла» лучший
вариант. Здесь Люсенька не обращается к выпивке, у нее пропадают мешки под
глазами, уходит отечность лица, она без отвращения изучает свое отражение в
зеркале и пребывает в хорошем настроении.
Я кивнула: если перестать завтракать,
обедать и ужинать «огненной водой», можно здорово похорошеть.
– Вчера мы с Люсенькой пошли прогуляться
и наткнулись около этой ямы на какого-то деда.
Он неожиданно сказал:
– Если заплатите мне пять тысяч, открою
самую великую тайну санатория.
Смехотворная сумма, затребованная пенсионером,
вызвала у Виктора приступ жалости к старику, он вынул из кошелька купюру. Дедок
схватил ассигнацию и заявил:
– Алка, хозяйка лечебницы, вам про эту
яму специально не рассказывает.
– Почему, любезнейший? –
заинтересовалась Люся. – Что в ней замечательного?
– Какой смысл ей правду открывать? Народ
сразу вылечится, к ней больше не поедет, бизнес ее накроется. Алка хитрущая,
возьмет чуток отсюда, с простой глиной перемешает, и человеку ненадолго
получшает. А самая сила тут! Заплатишь еще пять кусков, правду
открою, – на одном дыхании выпалил старикашка.
Люся толкнула мужа, Виктор снова достал
портмоне, дедок, не скрывая радости, завел:
– Сколько лет целебной яме, никто не
помнит, но еще мой прапрапрапрадед в ней кости лечил. При царе сюда со всей
России, а еще из Франции и Англии ездили. А теперь только местные жители
пользуются, и мы не хотим всем рассказывать, чем обладаем. Только слух пройдет
о волшебной жиже, мигом из столицы ученые понаедут, изучать начнут. Потом
стеной купель обнесут и тока депутатов пускать будут.
– Неужели от всего лечит? – перебил
старика Виктор.
Дед стал загибать корявые пальцы:
– Сифилис, гонорея, туберкулез, падучая,
грипп, насморк... И молодит она! Влез пнем, выскочил молодцом.
– Хочу туда! – заорала Люся.
– Давай пять тыщ, объясню, как
пользоваться, – алчно предложил старикан.
Откусив от денег Виктора еще один ломоть, дед
выдал рекомендации:
– Днем, когда солнце позолотит яму, надо
сесть в нее с молитвой и находиться до тех пор, пока по телу мурашки не
поползут.
Виктор умолк и снова принялся вздыхать на все
лады, разглядывая серо-желтую жижу. Я хотела сказать ему, что дед обманщик,
никакие его предки даже не слышали о яме, да и за несколько столетий любая
дырка в земле видоизменится. Старикан увидел меня, по ошибке севшую в прямом
смысле слова в лужу, и решил избавиться от артрита, а про удивительные
целительные свойства «ванны» придумал на ходу, увидев Виктора, у которого на
лице написано: «готов платить деньги». Вот ветеран Куликовской битвы и
воспользовался моментом. Но потом я поняла: ни Виктор, ни Люся мне не поверят.
Оставалось лишь дать практический совет:
– Вон там лежит коряга, попытайтесь
подхватить с ее помощью диадему!
– Как? – грустно спросил затюканный
супруг.
Я схватила деревяшку, окунула ее в
«целебную жижу», повозила по дну и вытащила на берег некий предмет, очертаниями
напоминающий то, что нахлобучивала на голову в детстве Лиза, изображая на
праздниках в школе принцессу.
– Она! – возликовал мужик. – Вы
спасли мне жизнь!
