Я попыталась хладнокровно оценить
услышанное. Дочери и зять Пронькиной собираются оставаться в «Вилле Белла»,
фактически на месте преступления. Здесь Нину Олеговну то ли усыпили, то ли
оглушили, а потом увезли на инвалидной коляске. Оставим пока в стороне вопрос,
по какой причине вдову не убили непосредственно в номере. К чему столько
сложностей? Меня сейчас волнует, как говорили в советские времена, моральный
облик близких родственников жертвы. Они решили не трогаться с места, потому что
Алла Михайловна не станет возмещать их затраты? Неужели они смогут спокойно
ходить мимо комнаты погибшей матери? Я бы немедленно умчалась прочь, куда
глаза глядят. И Лида, и Соня, и Вадим очень обеспеченные люди, могут запросто
снять номера в любой гостинице, но пока не изъявили желания покинуть лечебницу.
Может, они раздавлены произошедшим, а после похорон соберут чемоданы? Или Нина
Олеговна не зря боялась своих дочек?
Алла Михайловна деликатно кашлянула, я выплыла
из раздумий и велела:
– Светлана, ты ни в коем случае не
снимаешь комплект!
– Это еще больше переполошит
постояльцев, – занервничала хозяйка.
– Надо всех убедить, что у Светы всего
лишь имитация из серебра с цирконами, – сказала я, – будто ей сделал
копию комплекта в подарок жених-ювелир.
Лариса почесала подбородок.
– Я всех хорошо знаю, могу успокоить
пациентов. Но вот Люся! Ее не провести! У нее глаз-алмаз.
Алла Михайловна заявила:
– Алкоголичку я беру на себя. Но зачем
Светлане разгуливать в украшениях?
– Это я и хочу выяснить, – сказала
я, – пострайтесь держать язык за зубами. Здесь явно происходят странные
события. Никто не должен знать, что я детектив.
Алла встряхнула Ларису Семеновну за плечи:
– Поняла? Ты лишишься работы, чаевых и
продуктов, которые воруешь на кухне. Думала, я не в курсе твоих художеств?
Прикуси язык и ступай народ успокаивать.
Метрдотель, шмыгнув носом, растворилась в
воздухе. Хозяйка повернулась к Светлане:
– А ты умой рожу! И без фокусов,
иначе вылетишь отсюда и нигде не устроишься.
Я посмотрела на вспотевшую официантку:
– Света, как только к вам придет
информация о том, что нужно сделать с украшениями, в ту же секунду вы сообщаете
об этом мне. Вбейте мой номер телефона в свой мобильный, поставьте его на
кнопку быстрого набора и звоните в любое время дня и ночи. Помните, человек,
задумавший преступление, очень хитер и опасен, ни в коем случае не проявляйте
самостоятельность. А теперь принимайтесь за работу и постарайтесь вести себя
естественно. Помните, у вас есть жених-ювелир, он автор весьма удачной имитации
дорогого комплекта. И еще, от вашего поведения зависит поимка преступника.
Светлана вздрогнула при последних словах.
– Я только умоюсь!
– Молодец, – холодно похвалила ее
Алла Михайловна, – постарайся, если не хочешь очутиться на помойке.
Света ушла, я посмотрела на Аллу Михайловну:
– Мне очень не нравится ситуация.
– Если ты полагаешь, что я колочусь от
восторга, – сердито ответила Алла, для которой я перестала быть клиентом,
требующим обращения на «вы», – то глубоко ошибаешься.
– Думаю, надо связаться с местным
отделением милиции, – не успокаивалась я.
Алла вздрогнула.
– О нет, умоляю тебя! Представляешь,
какие последствия это будет иметь для моего бизнеса? Люди откажутся ездить в
«Виллу Белла», ладно, я останусь в пролете, но ведь здесь много служащих:
медсестры, врачи, горничные, давай о них подумаем. В Ларюхине и в Еланске
не устроиться, нужно ехать в Москву, а клиника дает местным жителям рабочие
места. Примем соломоново решение.
– И кто из нас будет исполнять роль
мудрого царя? – хмыкнула я.
Алла подтолкнула меня к выходу:
– Лучше побеседуем в моем кабинете, здесь
слишком мрачно.
Мы с ней вышли в коридор и налетели на
Максима, который со скучающим видом подпирал стену возле служебного входа в
ресторан.
– Ну наконец-то! – воскликнул
Макс. – Я тебя потерял!
– Извини, я занята, – попыталась я
от него отделаться.
– Ерунда, – мигом оценила ситуацию
Аллочка, – уже поздно. Дорогая Евлампия Андреевна, потолкуем завтра, около
полудня, на свежую голову, как говорится, утро вечера мудренее.
Я решила продемонстрировать
толерантность:
– Ладно.
Алла неожиданно засверкала улыбкой и вновь
стала медово-вежливой:
– Душенька! Вы мой гость, самый почетный,
требуйте что хотите.
– Проси молодильные яблочки, –
посоветовал Макс.
Я уже почти привыкла, что он постоянно ерничает,
но в каждой шутке есть доля правды, поэтому мне неожиданно стало обидно.
– Неужели я выгляжу старшей сестрой
Мафусаила?
– Нет, конечно – бурно отреагировал
Максим, – но кое-какие мелочи можно отшлифовать: убрать «гусиные лапки»,
подкорректировать овал лица, удалить синяки под глазами, усы.
Я чуть не задохнулась от возмущения.
– Где ты увидел на моем лице
растительность?
– Над верхней губой, – последовал
откровенный ответ.
– Евлампия, солнышко, не обращайте
внимания, Макс шутит, – заверещала Алла, – вы очаровательны. Я,
пожалуй, покину вас, дел полно.
Хозяйка, определенно не желавшая участвовать в
нашей ссоре, быстро убежала.
Я ринулась к зеркалу, висевшему на одной
из стен.
– Ну и бред! Покажи мне усики!
Макс встал за моей спиной.
– Вот!
Я топнула ногой.
– Это остатки кефира, я очень хотела пить
и почти залпом осушила стакан.
– А-а-а, – протянул Макс, – так
ты просто неряха! Я вообще-то удивился, почему относительно молодая
женщина не удалила седые кусты вокруг нежного ротика?
Я вцепилась ногтями в свою ладонь.
Спокойно, Лампа, ни в коем случае не бросай в хама вон тот великолепный
бронзовый торшер в виде ребенка, страдающего последней стадией ожирения. Однако
Максим умеет ужалить. Любой представительнице слабого пола неприятно узнать о
наличии волос на лице. Но седые усы! Это просто... просто... просто...
Макс похлопал меня по плечу:
