Внешний вид Малышева не пришелся Нине по
вкусу. Маска, закрывавшая лицо, показалась ей пошлым пиар-ходом, но голос
заставил вздрогнуть. Исполнитель легко завел зал, зрители, большинству из
которых едва исполнилось восемнадцать, безумствовали в проходах.
Когда до завершения действа остались считаные
минуты, к Нине подошел парень в черном костюме и шепнул:
– Пойдемте за кулисы, провожу вас в
гримерную.
Когда певец вошел в раздевалку, Нина
укоризненно сказала:
– Ты с ума сошел!
Костя снял маску.
– Черт! Узнала!
Жена протянула ему полотенце.
– Полагаешь, я дура?
Супруг рассмеялся.
– Если только совсем чуть-чуть! Моя жизнь
пошла не по той колее, хорошо, что я успел опомниться. Я теперь фронтмэн
группы, тексты и музыка мои, уже договорился о выступлениях.
– Это безумие, – покачала головой
Нина. – Едва в прессу проникнет информация о банкире, который прыгает на
сцене, как народ ринется изымать вклады из банка.
– В молодости ты была решительней, ушла
из дома, бросила отца, пела в ресторанах, – напомнил супруг.
У Нины не нашлось возражений, Костя же
бодро сказал:
– Я буду един в двух лицах, никто ничего
не узнает.
Можете не верить, но Косте все удалось.
Фанаты, сократив фамилию Малышев, дали Пронькину прозвище «Малыш», и скоро
певца стали именовать исключительно так.
Нина умолкла, сняла с шеи цепочку с кулоном и
открыла крышку. Это оказался медальон, внутри которого была фотография.
– Вот мой муж, – сказала
Пронькина, – это украшение и серьги Костя подарил мне на годовщину нашей
свадьбы. Комплект очень дорогой, был заказан у ювелира с мировым именем.
Эксклюзивная работа, платина, бриллианты и изумруды редкой чистоты, даже боюсь
предположить, сколько подарок стоил. Но Константин Львович всегда, даже в самые
наши бедные годы, дарил мне удивительные вещи. Видите, какое у него лицо? Сразу
понятно, это редкий человек. Костя был разносторонне одарен, он поднял банк, а
потом как певец ухитрился взлететь на первые позиции в чартах.
А таинственность лишь увеличила интерес слушателей. Парик с длинными
черными волосами, глаза, сверкавшие в прорезях маски, скрывали голубые
контактные линзы, татуировки рисовались и смывались после концерта. Никто из
знакомых не узнал бы в Малыше банкира Пронькина. С певцом работал узкий круг
посвященных, всего пять человек: гример-костюмер и одновременно водитель
Володя, трое музыкантов и звукооператор. Все получали такие деньги, что были
готовы молчать даже под пытками, но и им Костя не сообщил свое настоящее имя.
Коллеги думали, что имеют дело с Петром Малышевым. А Костя никогда не
забывал, идя на репетицию или уезжая на гастроли, надеть линзы и большие очки.
Стекла были простые, но тяжелая темно-коричневая оправа отлично маскировала
лицо.
– Неужели дочери не догадывались? –
с сомнением спросила я.
– И зять тоже, – удовлетворенно
сказала Нина. – Костя говорил, что увлекся японскими шашками, проводит
вечера в клубе «Го», а когда предстояли гастроли, не моргнув, заявлял: «Лечу в
командировку». У девочек была своя жизнь, отец привлек их к семейному
бизнесу, но сумел сохранить дистанцию в отношениях.
– А теперь Лида с Соней называют вас
сумасшедшей. А что случилось с вашим мужем?
Нина стиснула кулаки.
– Ужасно! Внезапный инфаркт. Костя
скончался после ужина, абсолютно неожиданно.
– И вы захотели рассказать людям правду о
Малыше? Решили обеспечить мужу посмертную славу? – догадалась я.
Нина кивнула:
– Точно. Но Лида с Соней отреагировали на
это странно. Сначала вызвали психиатра, стали пичкать меня таблетками, теперь
не отходят ни на шаг!
– Чем же я могу вам помочь? – задала
я главный вопрос.
Нина судорожно зашептала:
– Евлампочка, помогите мне бежать! Денег
у меня куры не клюют. Нуждаться я никогда не буду. Но мне страшно! Очень!
– Не волнуйтесь, – попыталась я
успокоить даму, – забудьте об идее посмертной славы, перестаньте говорить
о Малыше, и вас сочтут выздоровевшей. Хотя, я уверена, Лида с Соней никогда не
поместят вас в психбольницу. Похоже, дочери вас любят.
В глазах вдовы банкира появилось
отчаяние.
– Евлампочка, найдите мне квартиру.
Я лишена возможности действовать сама, дети не выпускают меня одну из
дома, грозятся заморозить мои счета.
Я решила кое-что выяснить.
– Бежать в такой ситуации глупо. Кому
принадлежит капитал?
– По завещанию мужа – мне, –
поникла Нина.
– Действуйте через адвоката, –
твердо сказала я, – припугните детей судебным процессом. Средства ваши, вы
легко лишите дочерей и зятя не только денег, но и работы.
– Я так не могу, – прошептала
Нина, – а они меня изолировали, лишили возможности общаться с людьми. Едва
я с вами познакомилась, как Лида меня увела, а Соня вам солгала. Евлампочка, я
даже подруг не имею, вся надежда на вас! Я оплачу любые расходы! Хотите
шубу? От Елены Ярмак! Эксклюзив!
Чем дольше Нина говорила, тем яснее я
понимала: бедняжка крайне взволнована. Ну зачем бы даме в возрасте выдумывать
сказку про брак с рок-кумиром? Будь Нине пятнадцать лет, я бы только
посмеялась, но госпожа Пронькина человек взрослый, очень богатый, и в ее кругу
иметь отношение к шоу-бизнесу не престижно.
– Меня убьют, – вдруг с отчаянием
заявила собеседница, – моя жизнь висит на волоске! Костю на тот свет
отправили, я следующая! Пожалуйста, раздобудьте мне автомобиль! Ночью все
заснут, а я убегу! Умоляю! Уеду куда глаза глядят! Господи, и я их любила!
– Но вы сказали, что Константин умер от
инфаркта, – не вытерпела я.
Нина осеклась и вскочила:
– Вы мне не верите! Забудьте обо всем!
Нет у меня никаких проблем! Сейчас я глупо пошутила!
Я попыталась успокоить трясущуюся то ли
от страха, то ли от нервного напряжения Пронькину:
– Погодите!
Но Нина уже торопилась к балконной двери.
Открыв ее, она вдруг произнесла:
