Вдруг все исчезло, точнее, словно почва ушла у меня из-под
ног. Отель тоже исчез. Я оказался в пустоте – я парил в пространстве, но вокруг
меня было множество людей. Они кричали и выли, разговарива–ли и визжали,
плакали и смеялись. Да-да, Дэвид, именно смеялись! Причем все это происходило
одновременно. И свет, Дэвид… Ослепительный свет. Не тьма и не банальные языки
адского пламени. И я потянулся к чему-то. И тут обнаружил, что тянусь не
руками… по правде говоря, у меня не было рук… они куда-то пропали. Я потянулся
всем своим существом, каждым мускулом, каждой клеточкой тела, всеми фибрами своей
души – потянулся к чему-то, стремясь ухватиться за него и восстановить
равновесие. Вдруг я осознал, что стою на твердой земле, и прямо перед собой
увидел это существо… тень от него падала на меня. Знаешь, нет слов, чтобы его
описать… Скажу только, что оно было ужасно. Ничего страшнее я в своей жизни не
видел. За его спиной сиял свет, и оно стояло как раз между мной и светом, а
лицо его… лицо его оставалось в темноте и само было темным, совершенно темным.
Едва взглянув на него, я потерял самообладание. Кажется, даже зарычал. Однако
не могу с уверенностью утверждать, что на самом деле издал хоть малейший звук.
Когда я пришел в себя, то увидел, что по-прежнему стою в том
же холле. Все вокруг выглядело как обычно, но у меня было такое ощущение, что в
том, другом, месте я провел много-много лет. Однако я не в силах был вспомнить
подробности – память сохранила лишь жалкие обрывки воспоминаний, но и они
улетучивались так стремительно, что я не успевал сосредоточиться ни на одном из
них, дабы осознать или хотя бы предположить, что же все-таки произошло.
Все, что осталось в памяти, я только что изложил. Я стоял в
холле. И смотрел на цветы. Никто не обращал на меня внимания. Я делал вид, что
ничего особенного не случилось. Но при этом я настойчиво пытался вспомнить,
выхватить что-то конкретное из множества отрывочных фрагментов разговора,
угроз, внешних деталей. И все это время я совершенно отчетливо видел перед
собой отвратительное темное существо – именно таким мы обычно представляем
демона и описываем его тем, кого хотим лишить разума. Я видел его лицо и…
– И что?
– Я видел его еще дважды…
Принесенной официантом салфеткой я промокнул влажный от пота
лоб. Дэвид сделал заказ и, когда официант отошел, наклонился совсем близко ко
мне и тихо спросил:
– Ты думаешь, что видел дьявола?
– Мы оба знаем, Дэвид, что меня трудно испугать, тем более
до такой степени, – ответил я. – Нет такого вампира, которому удалось
бы вызвать в моей душе страх. Я не боюсь ни старейших из нас, ни мудрейших, ни
самых жестоких. Я не боюсь даже Маарет. А какие еще сверхъестественные силы мне
известны? Элементали, полтергейсты, безмозглые духи, которых мы сплошь и рядом
видим и знаем. Или те существа, духи природы, которых можно вызвать с помощью
ритуалов Кандомбле.
– Я понимаю, – откликнулся он.
– Это было божество во плоти, Дэвид. Он улыбнулся, но без
тени недоброжелательства или злорадства.
– Ну, если дело касается тебя, Лестат, – поддраз–нил он
мягко, – следует, скорее, говорить о дьяволе во плоти.
Мы оба рассмеялись, однако, как любят выражаться многие
писатели, смех наш был безрадостным.
– В следующий раз это произошло в Новом Орлеане, неподалеку
от нашего дома – квартиры на Рю-Рояль. Я прогуливался и вдруг услышал за спиной
шаги, как будто кто-то преследовал меня и хотел, чтобы я знал об этом. Черт
побери, сколько раз я сам проделывал подобные трюки со смертными! Жестокая
шутка, должен признаться. Господи! И зачем только меня таким создали! А в
третий раз это существо вновь оказалось совсем рядом. Ситуация повторилась.
Огромное создание буквально нависло надо мной. И крылья! Дэвид, у него были
крылья! Не знаю, обладал ли он ими на самом деле или, объятый ужасом, я наделил
его крыльями лишь в своем воображении, но я видел перед собой крылатое
существо. Оно было ужасным, и это последнее видение длилось достаточ–но, чтобы
я в страхе бежал от него, как последний трус. Когда я очнулся, то, как и всегда
в таких случаях, обнаружил, что по-прежнему нахожусь в хорошо знакомом месте и
вокруг ровным счетом ничего не изменилось.
– А оно не заговаривает с тобой, когда вот так появляется?
– Нет. Оно стремится свести меня с ума. Оно пытается… не
знаю… возможно, хочет заставить меня сделать что-то. Помнишь, Дэвид, ты
говорил, что тоже не знаешь, почему Бог и дьявол позволили тебе их увидеть?
– А тебе не приходило в голову, что произошедшее все-таки
связано с жертвой, которую ты преследуешь? Быть может, кто-то или что-то не
хочет, чтобы ты убил этого человека.
– Но это же полный абсурд, Дэвид. Ты только подумай, сколько
бед и страданий сегодня в нашем мире. Вспомни о тех, кто гибнет в Восточной
Европе, о войнах на Святой земле, о том, что творится в этом городе, в конце
концов. Так неужели ты полагаешь, что Бог или дьявол станут беспокоиться о
судьбе одного человека? А мы? Мы и нам подобные, пищей для которых веками
служат те, кто слаб, беззащитен или, к своему несчастью, просто привлек к себе
наше внимание? Известен ли тебе хоть один случай, когда дьявол вмешался в дела
Луи, Армана, Мариуса или любого другого из нас? О, если бы только можно было
вызвать его, добиться его августейшего появления и выяснить все раз и навсегда!
– А ты хочешь знать истину? – В голосе Дэвида слышался
неподдельный интерес
После минутного раздумья я отрицательно покачал головой.
– Не думаю, что это вообще можно объяснить. Я ненавижу
собственный страх. Тебе не кажется, что это безумие? Возможно, это и есть ад.
Ты лишаешься разума, и тобой мгновенно овладевают все демоны, ко–торых ты
когда-либо призывал.
– Грех так говорить, Лестат. Твои речи исполнены зла.
Я хотел было ответить, но вдруг запнулся. Зло…
– Ты говорил, что это было ужасно, – продолжал
Дэвид, – что вокруг царил страшный шум, ты говорил о свете. Но зло? Ощущал
ли ты при этом присутствие зла?
– Ну-у… Откровенно говоря, нет. Я его не ощущал. Скорее, я
испытывал те же чувства, что и в тот момент, когда слышал отрывки той беседы…
ощущение прямоты и искренности… да, пожалуй, это самое подходящее определение.
И некой целенаправленной преднамеренности. И еще, Дэвид, должен тебе сказать,
что существо, которое наблюдает за мной, обладает недремлющим разумом и
ненасытным характером.
– Что?
– Недремлющим разумом, – настаивал я, – и
ненасытным характером.
Возможно, мое высказывание прозвучало резко. Однако я знал,
что это цитата. Хотя откуда она, я не имел представления. Быть может, из
какого-то сти–хотворения?
– Что ты имеешь в виду? – спросил Дэвид.
