Подобно опытному антиквару, она мгновенно узнала этот запах
– неповторимый запах старинных икон и церковной утвари. Но когда взгляд ее упал
на стоявшего в коридоре мраморного ангела, позади которого располагалась
стеклянная стена, мне показалась, что она вот-вот потеряет сознание.
Дора отпрянула, словно ища у меня защиты, и буквально
рухнула в мои объятия. Я вовремя успел ее подхватить и держал очень осторожно,
кончиками пальцев, боясь причинить ей малейшую боль.
– Боже мой! – задыхаясь от волнения, прошептала она.
Сердце ее бешено стучало, но это было молодое, здоровое сердце, которому под
силу вынести еще более тяжелые нагрузки. – Мы здесь! И вы говорили мне
правду!
Прежде чем я успел ответить, она торопливо высвободилась из
моих рук и быстро прошла мимо ангела в первую, самую большую комнату. Чуть ниже
уровня окна виднелись кончики шпилей собора Святого Патрика, а по всей комнате
были разложены пластиковые пакеты, внутри которых легко угадывались формы
упакованных в них распятий и статуй святых. На столе лежали книги Винкена,
однако я не стал привлекать к ним внимание Доры. Не сейчас.
Она обернулась и устремила на меня внимательный, изучающий,
оценивающий взгляд. Я остро ощущаю и точно определяю такие взгляды – они тешат
мое тщеславие, а уж его-то у меня хоть отбавляй.
Наконец Дора пробормотала несколько слов по-латыни, однако я
не сумел их разобрать и перевести.
– Что вы сказали? – переспросил я.
– Люцифер, Сын Утра, – прошептала она, не отводя от
меня восторженного взгляда, и упала в стоявшее рядом большое кожаное кресло.
Оно досталось нам вместе с остальной меблировкой квартиры и больше подходило
для делового кабинета, чем для жилого помещения, но тем не менее было весьма
удобным.
– Нет, я не тот, чье имя вы сейчас назвали. Я уже сказал
вам, кем являюсь на самом деле, и не более того. А он, обладатель
титула, – это мой преследователь.
– Дьявол?
– Да. А теперь выслушайте меня, я хочу рассказать вам все,
от начала до конца, и попросить вашего совета. А тем временем... – Я
огляделся. Да, вот он – шкаф с деловыми бумагами. – Ваше наследство... Все
здесь. Состояние, о котором вы даже не подозревали. В целости и сохранности,
чистое, зарегистрированное по всей форме в налоговых органах. Необходимая
информация и разъяснения содержатся в черных папках. Ваш отец, умирая, завещал
это вам, для организации церкви. И если вы отвергнете его дар, что ж... Однако
не думайте, что своим отказом вы исполните волю Господа. Не забывайте, ваш отец
мертв. Его кровь очистила деньги.
Верил ли я сам тому, что говорил? Не знаю. Во всяком случае,
Роджер, несомненно, ожидал, что именно такими речами я попытаюсь убедить его
дочь.
– Роджер просил меня сказать вам об этом, – добавил я,
стараясь вести себя как можно увереннее.
– Я понимаю, – ответила Дора. – Но вы беспокоитесь
совсем не о том, что действительно важно сейчас. Подойдите ближе, прошу вас,
позвольте мне обнять вас. Ведь вы весь дрожите.
– Да, я и правда дрожу.
– Здесь очень тепло, но вы, похоже, этого совсем не
чувствуете. Ну подойдите же.
Я опустился перед ней на колени и вдруг в каком-то порыве
обнял ее, совсем как недавно Армана, и прижался головой к ее виску. Она была
холодной, но никогда, даже в день своего погребения, она не будет такой
ледяной, как я, – моя холодность не имела ничего общего и не шла ни в
какое сравнение с человеческой. Я словно вобрал в себя жесточайшую зимнюю стужу
и походил скорее на изваяние из пористого мрамора. Впрочем, наверное, я таковым
и был.
– Дора... Дора... Дора... – беспрестанно повторял
я. – Как он любил вас и как страстно мечтал, чтобы все в вашей жизни
сложилось удачно... Дора...
Ее интуиция ничуть не уступала моей.
– Лестат, расскажите мне о дьяволе, – внезапно
попросила она.
Я устроился у ее ног на ковре так, чтобы видеть ее лицо. Она
сидела на самом краешке кресла – полы черного пальто распахнулись, открыв
колени, концы золотистого цвета шарфика свободно свисали вниз; на бледном
взволнованном лице ярким пятном выделялся румянец. Дора словно излучала
магический свет и в то же время производила впечатление неземного создания –
казалось, она не в большей степени человеческое существо, чем я сам.
– Даже вашему отцу не удалось в полной мере описать, как вы
красивы, – сказал я. – Весталка... лесная нимфа...
– Так назвал меня отец?
– Но дьявол... Ах да, дьявол велел мне задать вам один
вопрос. Он велел попросить вас рассказать правду о глазе дядюшки Микки.
Я только сейчас вспомнил о странном совете и, конечно же,
даже словом не упомянул о нем в разговоре с Дэвидом и Арманом. Впрочем, не
думаю, что это важно.
Мои слова явно произвели впечатление на Дору.
– Дьявол именно так и сказал? – Она чуть откинулась в
кресле и выглядела очень удивленной.
– Он заявил, что это его дар. Он хочет, чтобы я помогал ему.
Утверждает, что он не носитель зла и что его соперник и враг – Бог. Я все вам
расскажу. А этот совет он дал мне в качестве своего рода дополнительного
подарка, бонуса. Чтобы убедить меня в искренности своих слов и намерений.
Дора растерянно и смущенно покачала головой и прижала пальцы
к вискам.
– Подождите-подождите. Правду о глазе дядюшки Микки? Вы
уверены, что он произнес именно эти слова? А отец ничего не рассказывал вам о
дядюшке Микки?
– Нет. Более того, ни в мыслях, ни в сердце вашего отца я не
обнаружил и намека на что-либо подобное. Дьявол еще добавил, что Роджер не знал
всей правды. Что бы это могло значить?
– Отец действительно не знал правды, – сказала
Дора. – И так никогда и не узнал. Потому что его мать держала все в тайне.
Микки был дядюшкой отца, а мне рассказали о нем родственники моей матери –
Терри. Насколько я помню, суть вот в чем. Моя бабушка со стороны отца была
богатой женщиной и владела большим красивым особняком на Сент-Чарльз-авеню.
– Да, я знаю этот дом. Роджер встретил там Терри.
– Все правильно. Но в молодости бабушка жила в бедности. Ее
мать, как и многие ирландки, служила горничной в Садовом квартале. А дядюшка
Микки был одним из тех веселых, беззаботных и легкомысленных людей, которых
никто не принимает всерьез и которым совершенно наплевать на то, что о них
думают окружающие.
Отец понятия не имел о том, какую жизнь вел его дядюшка.
Мама рассказала мне обо всем, чтобы показать, каким глупцом был отец, и
объяснить, что его напускная важность ровным счетом ничего не стоила, поскольку
на самом деле он происходил из самых низов общества.
– Понимаю.
