– Да, целое религиозное учение. Они возомнили себя слугами
дьявола. И своим предназначением считали поклонение ему. Они жили как и
положено вампирам, но их существование было намеренно жалким и направленным на
покаяние, на искупление греха. А я... Я мнил себя своего рода принцем.
Разгуливал по Парижу в красном плаще, подбитом волчьим мехом. Хотя этот плащ
был подарен мне, еще когда я был смертным человеком. Вас не удивляет, что
вампиры могут тоже быть верующими? Я в корне изменил их существование и не
думаю, что они сумели в конце концов простить меня. Во всяком случае те, кому
посчастливилось выжить. Кстати, нас на земле не так уж много.
– Погодите, – прервала мой рассказ Дора. – Я очень
хочу выслушать до конца вашу историю, но прежде, чем вы продолжите, должна
задать вам один вопрос, выяснить кое-что.
– Что именно?
– Мой отец... Как все произошло – была ли его смерть
быстрой, или?..
– Уверяю вас, она была совершенно безболезненной. – Я
повернулся и взглянул на Дору. – Он сам сказал мне об этом. Абсолютно
никакой боли.
Бледное лицо и огромные темные глаза делали Дору похожей на
сову... И в то же время в ней чувствовалась удивительная внутренняя сила. Мне
вдруг подумалось, что своим видом она может сейчас напугать любого случайно
зашедшего сюда смертного.
– Ваш отец умер в состоянии, если можно так выразиться,
экстаза, – продолжал я. – Сначала перед ним возникали образы и
видения, потом он потерял сознание, а вскоре сердце перестало биться. Той боли,
что я мог ему причинить, он не почувствовал, поскольку я сосал кровь... поскольку
я... Нет, он не страдал и не мучился... – Я бросил на нее еще один взгляд,
на этот раз более пристальный. Она сидела, поджав под себя ноги, белые колени
выглядывали из-под юбки. – Я разговаривал с Роджером через два часа после
его смерти. Всего через два часа! Он вернулся в этот мир только ради вас,
затем, чтобы увериться, что я позабочусь о его дочери. И что никто не сможет
причинить вам вред: ни его враги, ни правительственные чиновники, ни те, с кем
он был связан, занимаясь своим бизнесом. И еще... Он не хотел, чтобы его смерть
принесла вам больше страданий и боли, чем она того заслуживает.
– Но почему Господь допустил такое? – прошептала Дора.
– А какое отношение к этому имеет Господь? Послушайте, Дора,
дорогая, Он тут совершенно ни при чем. Я ведь вам рассказывал. Я был в
Нотр-Дам, и ничего не произошло... И вообще ничего не случалось...
Я лгал и знал это. Разве мог я забыть о своем
преследователе? О том, кто только что посетил меня в облике обыкновенного
человека и вышел отсюда, хлопнув дверью. Отвратительное чудовище. Да как он
смел?..
– Как могла быть таковой воля Господня? – по-прежнему
недоумевала Дора.
– Вы что, серьезно? Послушайте, я мог бы поведать вам еще
множество историй. То, что я рассказал о парижских вампирах и их вере в
дьявола, – это только начало. Знаете... Знаете...
Я оборвал себя на полуслове.
– Что это?
Этот звук... Эти размеренные, медленные шаги... Не успел я
подумать о нем со злобой, не успел позволить себе оскорбительные мысли в его
адрес, как вновь раздались шаги.
– Я... Я хотел сказать...
Все мои попытки выбросить его из головы были тщетными. Шаги
приближались.
Они слышались пока неотчетливо, но я безошибочно узнал
походку крылатого создания – похоже, он намеренно сообщал таким образом о своем
присутствии, – его тяжелая поступь будто эхом отдавалась в огромном зале,
где в тот момент мысленно присутствовал я, оставаясь одновременно в комнате
рядом с Дорой.
– Дора, я вынужден вас покинуть.
– В чем дело?
Шаги тем временем раздавались все ближе и ближе.
– И ты осмеливаешься явиться сюда, когда она рядом? –
закричал я, вскакивая на ноги.
– Что происходит? – воскликнула Дора. Она уже стояла на
коленях в кровати.
Я попятился от нее и был почти у самой двери, когда звук
шагов вновь начал слабеть.
– Будь ты проклят! – шепотом произнес я.
– Объясните же наконец, что происходит, – остановила
меня Дора. – Вы вернетесь? Или уходите от меня навсегда?
– Нет, я не уйду. Ни в коем случае. Я здесь, чтобы помочь
вам. Послушайте, Дора, если возникнет нужда, вам достаточно просто позвать
меня. – Я приложил палец к виску. – Зовите, повторяйте свой призыв
снова и снова. Как молитву. Это не будет выглядеть идолопоклонством, потому что
я не бог зла. Непременно позовите. А сейчас я должен идти.
– Скажите хотя бы свое имя.
Шаги не стихали. Далекие, но достаточно громкие – сказать, в
каком из помещений огромного здания они раздавались, было невозможно, –
они мучили и преследовали меня.
– Лестат, – произнес я как можно отчетливее. –
Лестат, с ударением на втором слоге и четким конечным «т». – И еще одно. О
смерти вашего отца пока не знает никто. И она останется тайной для всех еще
какое-то время. Я исполнил все, о чем он меня просил. Его сокровища у меня.
– Книги Винкена?
– Все вещи... Все, что он бережно хранил... Ваше состояние и
еще многое, чем он владел и что хотел передать вам. Мне пора идти.
Шаги становились тише? Или мне это только казалось? Я не мог
позволить себе рискнуть остаться.
– Я вернусь, как только смогу. Вы верите в Бога, Дора? Не
отказывайтесь от этой веры, пусть она станет вам опорой. Ибо, скорее всего, вы
правы в своих суждениях о Господе, совершенно правы.
Я поспешно выскочил из комнаты, едва ли не со скоростью
света поднялся по лестнице в мансарду, оттуда через разбитое окно выбрался на
крышу, взлетел высоко вверх и стремительно помчался прочь, чтобы только не
слышать больше этой ужасной тяжелой поступи. Город подо мной превратился в
ослепительный круговорот огней.
Глава 7
Через несколько минут я был уже во Французском квартале –
стоял в собственном саду позади своего дома на Рю-Рояль и смотрел на
собственные освещенные окна – на те окна, которые принадлежали мне с давних
времен. Я молил Бога, чтобы Дэвид был там, надеялся, что так оно и есть, и
боялся даже допустить, что его может не оказаться в доме.
Я ненавидел себя за бегство от страшного существа и вынужден
был даже ненадолго задержаться в саду, пытаясь подавить бушевавшую внутри
ярость. Почему я убежал? Потому что не желал быть униженным в присутствии Доры,
которая могла стать свидетелем моего ужаса перед дьяволом и того, как он
швырнет меня на пол к своим ногам?
Кто знает, быть может, и Дора увидела бы его.
