Едва достигнув здания и соприкоснувшись с миром смертных, мы
сбрасывали скорость и превращались в нормальных джентльменов, с любовью
обустраивающих свое новое жилище и радостно несущих туда тщательно упакованные
предметы роскоши.
Вскоре наши чистенькие, устланные коврами апартаменты над
крышами собора Святого Патрика превратились в склад беспорядочно сложенных
мешков и пакетов; некоторые из них походили на аккуратно забинтованных мумий,
другие – на небрежно завернутых набальзамированных покойников. Беломраморный
ангел с сосудом для святой воды был, кажется, последним. Книги Винкена,
тщательно завернутые, лежали на столике в восточном стиле. У меня не нашлось
времени просмотреть их внимательно, да и момент для этого был явно
неподходящим.
Задыхаясь от раздражения и ярости, вызванных тем, что
пришлось выполнять столь унизительную для меня лакейскую работу, я буквально
рухнул в кресло. Зато Дэвид сиял от гордости и удовольствия.
– Здесь сокровищам ничто не угрожает, – жизнерадостно
заключил он.
Глядя на разгоряченное тело молодого мужчины, которое,
казалось, воспламенял заключенный в нем неутомимый внутренний дух, я думал о
том, как причудливо переплелись и соединились в нем два совершенно разных
человека: пожилой мудрый Дэвид и рослый мускулистый юноша, в чьих жилах текла
кровь англичан и индийцев. Безусловно, он самое совершенное, способное и
сильное из всех моих творений.
И причиной тому, конечно же, были не только мощь моей крови
и те испытания и страдания, которые выпали на мою долю, прежде чем я совершил
над ним Обряд Тьмы. Я отдал ему гораздо больше крови, чем кому-либо другому. Я
рисковал ради него собственным существованием. Но не это важно...
И вот теперь, насквозь пропыленный, я сидел и с любовью
смотрел на Дэвида, восхищаясь собственным творением.
Кажется, мы предусмотрели и сделали все, не упустили из виду
ни одной детали. Мы притащили оттуда даже свернутые в рулоны ковры, включая и
тот, который был пропитан кровью Роджера. Он тоже станет реликвией, символом
страданий, перенесенных мучеником Роджером. Что ж, когда придет время, я сообщу
об этом Доре.
– Я должен отправиться на охоту. – Шепот Дэвида прервал
мои размышления.
Я не ответил.
– Ты идешь со мной? – все так же шепотом вновь
обратился он ко мне.
– А ты этого хочешь? – поинтересовался я.
Он взглянул на меня с каким-то странным выражением, при этом
в лице его не было и тени осуждения или неприязни.
– А почему бы тебе не пойти? Даже если сам ты не нуждаешься
в пище, разве тебе не доставит удовольствие просто присутствовать при этом?
Я кивнул в знак согласия. Мне и в голову не приходило, что
Дэвид когда-нибудь позволит мне наблюдать, как он охотится. Луи терпеть не мог,
когда я подглядывал за ним. А во время нашей последней встречи втроем в прошлом
году Дэвид был очень скрытен и недоверчив, так что ожидать от него подобного
предложения не приходилось.
Заснеженные аллеи Центрального парка были темны. До нас
доносились звуки ночной жизни: смех, крики, обрывки неясных разговоров; иногда
мы улавливали запах табачного дыма. В такое время обитателями парка были только
сильные и смелые люди, те, кто знал, как жить и выжить в смертельно опасных
диких джунглях большого города.
Дэвид быстро нашел подходящий экземпляр: молодого мужчину в
ермолке и драных ботинках, из которых торчали босые пальцы, одинокого ночного
бродягу, накачанного наркотиками до такой степени, что он не чувствовал
леденящего холода и беседовал вслух с теми, кого уже давно не было на этом
свете.
Я скрылся в густой тени давно не стриженных, мокрых от снега
деревьев. Дэвид протянул руку и тронул парня за плечо, потом мягко развернул
его лицом к себе и заключил в объятия. Классический вариант! Дэвид склонился к
шее молодого человека и начал пить, а тот вдруг засмеялся и одновременно начал
что-то быстро говорить. Вскоре, однако, он затих и застыл, будто скованный, а
еще чуть позже бездыханное тело уже лежало у основания дерева.
К югу от нас сияли нью-йоркские небоскребы, а приглушенные,
уютные огни Ист-Сайда и Вест-Сайда как будто манили к себе. Дэвид стоял не
шевелясь – интересно, о чем он в тот момент думал?
Казалось, он вообще утратил способность двигаться. Я подошел
ближе. Нет, неподвижность моего прилежного и усердного архивариуса не была
вызвана состоянием внутреннего спокойствия и умиротворения. На его лице было
написано страдание.
– В чем дело? – спросил я.
– Ты знаешь в чем, – шепотом произнес он. – Я так
долго не проживу.
– Ты серьезно? И это несмотря на способности, которыми я
тебя одарил?..
– Тс-с-с, успокойся... Мы слишком часто говорим о том, что,
как мы заранее знаем, для одного из нас неприемлемо. Пора избавиться от этой
дурной привычки.
– И говорить друг другу только правду? Ладно. Вот тебе
правда. Сейчас тебе кажется, что ты не сможешь выжить. Но это только сейчас.
Пока внутри тебя кипит и пенится еще горячая кровь. Все естественно. Но ты не
будешь испытывать подобное ощущение вечно. И это главное. Так что давай больше
не будем говорить о выживании. Я уже пытался покончить со своей жизнью и
получил хороший урок – ничего не вышло. К тому же мне есть о чем подумать: о
странном существе, которое меня преследует, и о том, как помочь Доре, прежде
чем оно до меня доберется.
Мои слова заставили Дэвида умолкнуть.
Мы пошли по парку прогулочным шагом, ничем не отличаясь от
смертных. Ноги проваливались в рыхлый глубокий снег. Зимние деревья вокруг
склоняли к нам свои черные голые ветви. В отдалении виднелись огни городских
кварталов.
Я не мог не думать о загадочных шагах, нервничал, ожидая их
услышать опять. И неожиданно мне пришло в голову, что появившееся неизвестно
откуда чудовищное существо, этот дьявол – или кем он был на самом деле? –
приходил только за Роджером...
Но как тогда быть с тем человеком – с неизвестным мужчиной?
Теперь в моей памяти он виделся именно таким – обыкновенным мужчиной,
мелькнувшим перед моими глазами за миг до восхода солнца.
Мы подошли к южной границе Центрального парка. Высокие
здания, рядом с которыми потерялась бы даже Вавилонская башня, сияли яркими
огнями, словно бросая вызов самим небесам. До нас доносилось привычное шуршание
шин проносящихся по улице сверкающих, шикарных автомобилей, в их равномерный
гул то и дело вторгался скрип тормозов и шумный рокот такси.
Дэвид был печален и задумчив.
Наконец я не выдержал:
– Если бы ты увидел это существо собственными глазами, у
тебя едва ли возникло бы стремление продолжить это знакомство.
