– Знаю. Но я их действительно видел, и не раз. Я сталкивался
с ними и в других местах. Однако я никогда не верил ни в Бога, ни в дьявола, ни
в ангелов. Я не верил в существование вампиров, оборотней и любых других
подобных созданий, способных, как го–ворили, в корне изменить судьбу человека
или хоть как-то повлиять на ход событий, на тот, казалось бы, хаотический ритм,
который управляет жизнью все–ленной.
– А теперь ты веришь в Бога?
– Нет. Насколько я понимаю, еще какое-то время мне удастся
сохранять ту форму, в которой я пребываю сейчас, а потом я начну, что
называется, та–ять – так, во всяком случае, происходило со всеми призраками,
которых мне доводилось видеть. И в кон–це концов исчезну, умру окончательно и
бесповорот–но. Погасну, как свет. Вот что меня ждет. Забвение. Не кто-то и не
что-то. Присутствие чего-то личностно–го не более чем иллюзия моего
разума, – точнее, того, что от него осталось, – который упорно продолжает
цепляться за этот мир. Что ты обо всем этом дума–ешь?
– Прав ты или нет, но оба твои предположения приводят меня в
ужас.
Я не собирался ни рассказывать ему о своем пре–следователе,
ни спрашивать его о статуе. Теперь я точ–но знал, что Роджер не имеет никакого
отношения к тому, что скульптура вдруг показалась мне живой. Он в тот момент
был уже мертв и переходил в иную ре–альность.
– Приводят тебя в ужас? – с нотками почтения в голосе
переспросил он. – Но ведь это происходит не с тобой, Напротив, ты подвергаешь
такому испыта–нию других. А теперь позволь мне объяснить кое-что относительно
Доры.
– Она красива, и я… Я постараюсь о ней позабо–титься.
– Нет, ей нужно от тебя нечто большее. Она нуждается в чуде.
– В чуде?
– Послушай, кем бы ты ни был, но ты продолжа–ешь жить, хотя
ты и не человек. И ты способен совер–шить чудо – разве я не прав? Для существа
с твоими способностями это совсем не трудно, так соверши же его ради Доры.
– Ты имеешь в виду какое-нибудь фальшивое ре–лигиозное чудо?
– А что же еще? Она не представляет, как можно спасти мир
без чуда. И ты можешь сделать это для нее.
– И ты остался в этом мире, преследовал меня и пришел сюда
только ради того, чтобы обратиться со столь ничтожной просьбой? – Я был
поражен. – Те–бе самому не будет прощения, и душу твою уже не спасти. Ты
покойник. Но даже в этих обстоятельствах ты остаешься вымогателем и
преступником. Ты только послушай, о чем ты просишь! Чтобы я совершил фальшивое
чудо для Доры! Неужели ты думаешь, что ей бы это понравилось?
Он застыл от изумления и был настолько поражен, что далее не
почувствовал себя оскорбленным.
Поставив бокал на стойку, он молча обвел взгля–дом бар и
задумался. Он казался исполненным до–стоинства и выглядел лет на десять моложе,
чем в тот момент, когда я его убил. Любой, кто призраком воз–вращается в этот
мир, стремится принять для этого привлекательный облик. Вполне естественное
же–лание. Глядя на него, я чувствовал, как внутри меня крепнет и разрастается
неизбежное в таких случаях и роковое для меня восхищение доставшейся мне
жерт–вой: «Мсье, в моих жилах течет ваша кровь!»
Роджер повернулся ко мне.
– Ты прав, – свистящим шепотом заговорил он. –
Совершенно прав. Я не должен вступать с тобой в сговор ради совершения для нее
фальшивого чуда. Она ни за что бы не одобрила столь чудовищную сделку.
– Ну вот, теперь ты говоришь как благодарный мертвец
[1]
.
Он издал короткий презрительный смешок, но тут же вновь
помрачнел и тихо произнес
– Лестат, ты должен позаботиться о ней… хотя бы какое-то время…
Я не ответил, и он продолжал настаивать:
– Недолго, пока все не уляжется и репортеры не оставят ее в
покое; пока не кончится весь этот кош–мар и она не придет в себя и не вернется
к своей вере, пока она не станет прежней Дорой. У нее своя жизнь. Лестат, она
не должна страдать из-за меня, тем более из-за меня! Это несправедливо!
– Несправедливо?
– Назови меня по имени, – попросил он – Взгляни на
меня.
Я поднял на него взгляд. Это было поистине тяже–лое зрелище.
Он был раздавлен горем. Никогда еще мне не доводилось видеть, чтобы
человеческое суще–ство страдало так: сильно. Никогда
– Меня зовут Роджер, – сказал он и в этот мо–мент
показался мне еще моложе, как будто в мыслях своих он совершал некое
путешествие назад во вре–мени, едва ли не в пору невинности, – если,
конечно, мертвецам, не желающим порывать связь с этим миром, вообще
позволительно вспоминать о своей не–винности.
– Твое имя мне известно, – ответил я. – Мне все о
тебе известно, Роджер. Призрак Роджер. И ты ни разу не позволил Старому Капитану
прикоснуться к тебе. Ты позволял ему только обожать тебя, учить, во–зить
повсюду и покупать тебе красивые вещи, но при этом ты ни разу не лег с ним в
постель – хотя бы ра–ди приличия.
Все это я сказал ему без злобы и без какого-либо тайного
умысла – просто вспомнил те образы, кото–рые мелькали перед моими глазами, пока
я пил его кровь. В моем голосе слышалось скорее удивление тем, что все мы так
порочны и лживы.
Он молчал.
Я чувствовал себя подавленным. Горечь, печаль, ужас
содеянного с ним и мерзость злодеяний, совер–шенных мною по отношению ко многим
другим жи–вым существам, буквально оглушили меня. Я вздрог–нул от отвращения.
А в чем состояла миссия Доры? Каким образом можно нас
спасти? Неужели с помощью все тех же песнопений и гимнов, свидетельствующих об
обожа–нии и поклонении?
Он наблюдал за мной. Молодой, исполненный энергии –
великолепная имитация жизни. Роджер…
– Хорошо, согласен, – наконец заговорил он. – Ты
прав, я не спал со Старым Капитаном. Но он ни–когда и не требовал этого от меня
– он был слишком стар, и речь шла совсем о другом: Ты понятия не име–ешь о том,
как все обстояло на самом деле. Возможно, тебе известно, что я чувствовал себя
виноватым. Но ты не знаешь, как часто впоследствии я сожалел о том, что этого
не случилось. Что я не познал этого со Ста–рым Капитаном. И совсем не это сбило
меня с правильного пути. Нет, совсем не это. И не мошенниче–ство или грабеж,
как ты полагаешь. Мне нравились вещи, которые он мне показывал. А он любил меня.
Вполне вероятно, что именно благодаря мне он про–жил на этом свете лишние
два-три года Винкен де Вайльд… Винкен де Вайльд нравился нам обоим. И все
должно было обернуться совсем иначе. Ты же знаешь, что, когда Старый Капитан
умирал, я был рядом с ним. Я не покидал его комнаты. Я умею быть предан–ным,
когда люди, которых я люблю, нуждаются в моей помощи.
