– Имей совесть, – прошептал он, и я почувствовал, что мои
слова действительно больно его задели. – Ведь ты убил меня!
– А у тебя она есть? – в свою очередь спросил я. –
Как быть с теми людьми, которых убил ты? С матерью Доры, например? Она
приходила когда-нибудь после своей смерти, чтобы потребовать от тебя от–вета?
– О-о-о! Я знал! Я был уверен! – воскликнул он, явно
потрясенный. – Тебе известно о Доре! Боже всемогущий! Отправь мою душу
навеки в ад, но не позволяй ему причинить хоть малейший вред Доре!
– Прекрати нести чушь, – прервал я его. – Я не
сделаю Доре ничего плохого. Меня всегда интересо–вал только ты. Это за тобой я
гонялся по всему миру. И если бы не мое необъяснимое уважение к Доре, я убил бы
тебя давным-давно.
Перед нами вновь возник бармен. При его появле–нии мой
собеседник восторженно улыбнулся и взгля–нул на парня в упор.
– Что ж, мой мальчик, дай-ка подумать, Ведь, если не
ошибаюсь, это моя последняя выпивка. Пусть будет… бурбон – ведь я как-никак
вырос на Юге. Что у вас есть? Нет-нет, не годится. Знаешь, сынок, сделай-ка мне
«Сазерн Камфорт».
Он тихо, заговорщицки рассмеялся. Бармен отошел в сторону, а
Роджер вновь повер–нулся ко мне, но теперь в его глазах сверкал гнев.
– Кем бы ты ни был – вампиром, демоном, дья–волом или черт
знает кем там еще, ты обязан меня выслушать! И ты не посмеешь обидеть мою дочь!
– Да у меня и в мыслях не было ничего подобно–го! Я не
причиню ей вреда. Так что спокойно продол–жай свой путь в ад – там тебе будет
лучше. Спокой–ной ночи.
– Ах ты, самодовольный сукин сын! Как ты дума–ешь, сколько
мне было лет?
Сквозняк, гулявший по бару, чуть шевелил волосы Роджера, а
на его лице выступили капельки пота.
– Это меня меньше всего интересовало, – от–ветил
я. – Для меня ты был лишь пищей, достойной того, чтобы немного потерпеть в
предвкушении удо–вольствия.
– Ты самоуверенный бахвал, не спорю. – В голо–се
Роджера звучали ядовитые нотки. – Но ты совсем не так глуп и примитивен,
как пытаешься казаться.
– Ты действительно так думаешь? Что ж, давай проверь! И
тогда ты, возможно, станешь называть меня не иначе как бесстыдным наглецом и
пустозвоном!
Он не сразу нашелся что ответить.
Я тоже замолчал. Сам не знаю, почему именно эти слова
сорвались у меня с языка, ибо они не входили в обычный мой лексикон.
Он старался осознать смысл сказанного, понять мою
озабоченность и неуверенность в себе. А я тем временем гадал, на основании чего
он делал свои вы–воды. Возможно, я, как любой смертный, иногда про–являю
слабость или просто выгляжу смущенным?
Бармен принес ему заказ. Роджер неуверенно про–тянул руку и
постарался как можно крепче ухватить–ся пальцами за бокал и поднять его.
Наконец его уси–лия увенчались успехом: он поднес бокал к губам и отпил глоток.
Однако его изумление, радость и одно–временно страх при этом были настолько
сильными, что он едва не испарился. Образ его стал вдруг рас–плывчатым и начал
расползаться по частям.
Тем не менее я по-прежнему видел его достаточно отчетливо.
Да, это был именно тот человек, которого я убил, чье тело расчленил и разбросал
по всему Манхэттену. Видение было настолько явственным, что ме–ня почти
физически затошнило. Только одна мысль спасала меня, не позволяя окончательно
впасть в па–нику: он разговаривал со мной. Однажды, еще в смерт–ной жизни,
Дэвид сказал, что не станет убивать вам–пира, потому что вампир может
побеседовать с ним.
Кажется, именно так он выразился? А этот чертов призрак
говорил со мной!
– Мне нужно поговорить с тобой о Доре, – ска–зал он.
– Я уже сказал, что не причиню вреда ни ей, ни кому-либо
еще, ей подобному, – ответил я. – Послу–шай, зачем ты пришел сюда.
Ведь поначалу ты даже не подозревал, что я знаю о Доре. Ты собирался
рас–сказать мне о ней?
– Совершенно верно. Приятно сознавать, что мой убийца
сообразителен и способен разумно мыс–лить. Кроме того, моя смерть так или иначе
ему глубо–ко небезразлична. Я прав? – Он отпил еще глоток «Сазерн
Камфорт», аромат которого мне нравился – Любимый напиток Дженис Джоплин. Не
знал? – по–яснил он, имея в виду покойную уже певицу. Я ее тоже
любил. – Выслушай меня, пусть даже из любо–пытства, мне без разницы. Но
только выслушай вни–мательно. Позволь мне рассказать тебе о Доре и обо мне. Я
хочу, чтобы ты знал. Я хочу, чтобы ты узнал, кто я и какой я на самом деле, а
не в твоем представлении. Я хочу, чтобы ты присмотрел за Дорой. И еще. Там, в
квартире, осталось кое-что, и я хотел бы…
– Плат Вероники, висящий в рамке на стене?
– Нет. Это ерунда. То есть это, конечно, ценная вещь, ей уже
четыреста лет. Но при наличии денег раздобыть нечто подобное совсем не трудно.
Ты ведь внимательно осмотрел мою квартиру, да?
– Почему тебе так хотелось подарить этот плат Доре? –
спросил я.
Мой вопрос несколько охладил его пыл.
– Ты подслушивал наши беседы? – Он был по–ражен.
– Множество раз.
Роджер задумался, осмысливая новость, взвешивая и оценивая
ситуацию. Он производил впечатление че–ловека разумного, осторожного, но в
данный момент совершенно искреннего.
– Ты сказал, что я должен «присмотреть за До–рой», –
продолжал я. – Я правильно тебя понял? Присмотреть за ней? Что ж, это
меняет дело. Но ка–кого черта ты собираешься рассказывать мне о своей жизни? Ты
обращаешься не по адресу. Я тебе не су–дья, тем более после смерти. Мне нет
совершенно ни–какого дела до того, как и почему ты стал тем, кем стал. А что
касается оставшихся в квартире ценнос–тей… Чего ради призраку заботиться о
такого рода ве–щах?
Задавать подобный вопрос было, конечно, не со–всем честно с
моей стороны. И мы оба это понимали. Вполне естественно, что его не могла не
беспокоить судьба накопленных сокровищ. И тем не менее он вос–стал из мертвых именно
ради Доры, и только из-за нее.
Его волосы еще больше почернели, текстура тка–ни, из которой
было сшито пальто, проявилась от–четливее. Теперь я мог различить даже
переплетение шелковых и шерстяных нитей. Я видел его тщательно ухоженные,
отполированные ногти с профессиональ–но сделанным маникюром. Точно такие же,
какие я совсем недавно зарыл в куче мусора вместе с руками. Насколько мне
помнилось, несколько минут назад я не мог видеть такие детали.
– Господи Иисусе! – прошептал я.
– Ты испуган больше, чем я, – со смехом заметил Роджер.
– Где ты сейчас, скажи!
