– Нет, – покачал головой он. – Я могу до
бесконечности рассказывать тебе разного рода истории, но они никогда не заменят
опыт реальной жизни. Поверь мне, я уже пытался избавить других от необходимости
прожить реальную жизнь, однако ничего хорошего из этого не вышло. Я не в силах
научить тому, чему учит жизнь. Я не должен был в столь раннем возрасте брать к
себе Армана, и века, проведенные им в безумии и страданиях, до сих пор служат
мне укором. Заставив его выйти и жить в современном Париже, ты сделал ему
величайшее одолжение, но я боюсь, что для него это уже слишком поздно. Поверь
мне, Лестат, это непременно должно случиться. Ты просто обязан прожить этот
период человеческой жизни, ибо те, кто лишается его, чувствуют себя
неудовлетворенными до тех пор, пока все-таки не получают возможность его
прожить. Либо они погибают.
– А как же Габриэль?
– Габриэль успела прожить жизнь и даже почти умереть. У
нее хватит сил, чтобы снова вернуться в этот мир тогда, когда она посчитает
нужным сделать это. Либо она всегда будет ходить по его краю.
– Ты думаешь, она когда-нибудь вернется?
– Не знаю, – промолвил он. – Я недостаточно
хорошо понимаю Габриэль. Однако у меня уже есть некоторый опыт – она слишком
похожа на Пандору. А Пандору я никогда не мог понять до конца. Суть в том, что
большинство женщин, будь они смертными или бессмертными, – существа
слабые. Но уж если они наделены силой, то становятся совершенно
непредсказуемыми.
Я покачал головой и на минуту прикрыл глаза. Я не хотел
думать о Габриэль. Что бы мы здесь ни говорили, Габриэль больше нет.
К тому же я никак не мог смириться с мыслью о том, что
должен уехать. Я был здесь как в раю. Однако я не стал продолжать спор. Я знал,
что его решение окончательно, но был уверен, что Мариус не будет принуждать
меня к отъезду силой. Он подождет, пока я начну всерьез беспокоиться о своем
отце и в конце концов явлюсь сам, чтобы сообщить о своем отъезде. Значит,
впереди у меня есть еще несколько ночей.
– Да, именно так, – подтвердил он мягко. – К
тому же мне необходимо рассказать тебе еще кое-что.
Я открыл глаза и увидел, что он смотрит на меня с выражением
терпения и симпатии на лице. Меня вдруг охватило болезненное чувство любви к
нему, такой же сильной, какую я испытывал только по отношению к Габриэль. К
глазам подступили слезы, и мне стоило больших усилий сдержать их.
– Ты многое узнал от Армана, – произнес он твердым
голосом, словно пытаясь помочь мне в моей внутренней борьбе с самим
собой. – Еще большему ты научился самостоятельно. И тем не менее есть
нечто такое, чему могу научить тебя я.
– Я слушаю.
– Прежде всего я должен сказать, – продолжал
он, – что ты обладаешь поистине выдающимися способностями. Однако в
ближайшие пятьдесят лет тебе едва ли удастся создать кого-либо равного по силе
тебе или Габриэль. Твое второе создание не обладало и половиной возможностей
Габриэль, а последующие будут еще слабее. Та кровь, которую ты получил от меня,
окажет на тебя влияние. Если ты… если ты получишь кровь Акаши и Энкила – а
решать предстоит тебе, – их кровь тоже изменит тебя. Но это не повлияет на
твою способность создавать себе подобных, каждое новое твое создание будет
слабым. Однако нельзя однозначно утверждать, что это плохо. В законах старых
обществ, гласивших, что могущество и сила должны приходить с возрастом, была
своя мудрость. Кроме того, существует и другая древняя истина: никто не знает,
почему в одних случаях мы создаем титанов, а в других – слабоумных идиотов.
Так или иначе, случится то, что должно случиться, но тебе
следует тщательно отбирать своих будущих спутников. Отдавай предпочтение тем,
на кого тебе приятно смотреть, чей голос тебе нравится слушать, тем, кто
обладает душевными глубинами, которые тебе хотелось бы познать. Словом, ты
должен любить тех, кого выбираешь. В противном случае ты не сможешь долго
находиться в их обществе.
– Понимаю, – ответил я. – Следует создавать
их с любовью.
– Именно так, создавай их в любви. А главное, будь
уверен в том, что до момента своего перерождения они успели прожить достаточно
долго. Никогда, слышишь, никогда не имей дело с такими юными существами, как
Арман. Это самое страшное преступление, какое я совершал против себе
подобных, – проведение Обряда над совсем еще мальчиком, Арманом.
– Но разве мог ты предвидеть, что Дети Тьмы придут
именно тогда и разлучат тебя с ним?!
– Нет, конечно. И все же мне следовало подождать.
Только одиночество заставило меня втянуть Армана во все это. И еще, пожалуй,
его полная беспомощность, сознание того, что его жизнь зависит от меня во всем.
Помни, ты должен остерегаться этой власти и власти над теми, кто умирает. Все
мы в душе очень одиноки, и стремление к власти может оказаться не менее
сильным, чем приступы жажды. Если бы не было Энкила, могло бы не быть Акаши, а
если бы не было Акаши, не было бы и Энкила.
– Наверное. Из твоего рассказа я могу сделать вывод,
что Энкил страстно любит и удерживает при себе Акашу. Что именно Акаша время от
времени…
– Ты прав. – Лицо его стало вдруг очень серьезным,
и в глазах загорелся огонек таинственности, точно он опасался, что кто-нибудь
может подслушать наш разговор. Он еще немного помолчал, словно подыскивая
слова. – Кто знает, что бы могла сделать Акаша, если бы Энкил не сдерживал
ее? – шепотом заговорил он. – И почему я не хочу, чтобы он услышал
меня или прочел мои мысли? Почему я говорю с тобой шепотом? Да потому, что он
может уничтожить меня в любой момент. Возможно, только Акаша не позволяет ему
это сделать. Но если он покончит со мной, что станет тогда с ними?!
– Почему они допустили, чтобы их оставили под лучами
солнца? – спросил я.
– Откуда нам знать? Может, они знали, что солнце не
причинит им большого вреда. Оно могло спалить тех, кто сделал это с ними. А
быть может, пребывая в состоянии полусна, они плохо понимали, что происходит
вокруг. А времени на то, чтобы проснуться, собраться с силами и защитить себя,
у них просто не было. Я допускаю, что именно солнце заставило их в конце концов
двигаться, – я имею в виду те передвижения Акаши, свидетелем которых был
сам. А теперь они снова спят с открытыми глазами. И снова видят сны. И больше не
пьют кровь.
– А что ты имел в виду… когда говорил о том, что мне
предстоит решить… пить или не пить их кровь? – промолвил я. – Разве я
смогу отказаться?
– Над этим нам еще предстоит подумать, – ответил
он. – К тому же всегда существует вероятность, что они не позволят тебе
пить их кровь.
Представив себе, как мне наносит удар одна из этих рук, как
она отшвыривает меня через всю комнату, пробивает мною каменный пол, я невольно
вздрогнул.
