— У меня большие планы насчет Кеттлбэнда, — сказала она ему. — И вы можете помочь мне в этом.
Она брала интервью у самых популярных людей мира и перед ним не отступит. Он долго и тяжело смотрел на нее, и вдруг подобие улыбки заиграло в уголках его чувственных губ.
— Нет, — произнес он.
Коротко, четко, непоколебимо. Улыбка исчезла, как будто ее никогда и не было.
— Но вы даже не выслушали, что я хотела предложить вам! — возмущенно выпалила Сара.
Ей показалось, будто он даже задумался на долю секунды, но его глубокий утомленный вздох был совсем не обнадеживающим.
— Ладно, — немного погодя сказал он, в его темных глазах не отражалось эмоций. — Выкладывайте.
Выкладывать? Чего-то не хватало в этом приглашении к разговору. Но он хотя бы не уходил. Пока. Однако его жесты показывали, что нить, держащая его тут, очень тонкая.
— Ваш поступок был просто потрясающим. Очень мужественным.
Он совсем не выглядел польщенным сейчас, казалось, он был более склонен уйти, поэтому она поспешила продолжить:
— Я видела это в Интернете.
Его лицо еще больше потемнело, поэтому она не сказала, что смотрела ролик более дюжины раз, непонятно почему. Но она понимала, что была не одинока в этом. Видео завоевало сердца людей по всему миру. Она думала, что раз он здесь, в ее саду, то это возможность получить выгоду.
— Я знаю, что вы не очень давно в Кеттлбэнде, — продолжила Сара. — Разве вы не знали, насколько холодной была вода?
— Если бы я знал это, то никогда бы не прыгнул.
Этот ответ совершенно не подошел бы для дела.
Используя его недавно обретенную славу, его героический образ, она хотела сделать рекламу городу. Хотя сейчас это казалось маловероятным.
— Вы, наверное, очень любите собак? — спросила она, с растущим отчаянием пытаясь пробить брешь в его броне.
Он не ответил, но нетерпеливо провел рукой по своим густым темным волосам.
— Что вам нужно от меня?
— Ваша слава пойдет очень на пользу этому городу, — сказала она, всячески пытаясь не думать о том, какие его волосы на ощупь.
— Независимо от того, нравится ли мне это или нет, — скупо прокомментировал он.
— А что может не нравиться? Несколько интервью с тщательно подобранными СМИ. Это займет совсем немного вашего времени, — настаивала она.
Раздражение отобразилось на его лице. Но он не уходил. Как только она объяснит все, ему не останется ничего другого, как присоединиться!
— Вы знаете о фестивале Праздник лета? — спросила она его.
— Нет. Но звучит отвратительно.
Она почувствовала, что ее уверенность начала колебаться, и, чтобы скрыть это, она уставилась на него. Сара решила, что цинизм — это его реакция на все. Она решительно продолжала:
— Этот фестиваль длится первые четыре дня июля. Он начинается парадом, а заканчивается фейерверком в честь Четвертого июля
[1]
. Раньше с него начинался летний сезон здесь, в Кеттлбэнде. — Сара затихла в ожидании его вопроса, но он только приподнял бровь. — Пять лет назад его отменили. От этого город стал только сильнее пустеть, терять свою атмосферу. Это уже не то место, куда я приезжала ребенком.
— Приезжала?
Ее удивило, что он не заинтересовался ни одним словом, кроме этого.
— Так вы тоже не местная?
Тоже. У них есть нечто общее. Нужно это использовать.
— Нет, я выросла в Нью-Йорке. Но моя мама родом отсюда. Я оставалась здесь на лето. А вы откуда? Что привело вас в Кеттлбэнд?
— Временное помутнение разума, — проворчал он.
Он явно не собирался рассказывать о себе, но и не уходил, поэтому Сара продолжила, пытаясь заинтересовать его:
— Это дом моей бабушки. Она оставила его мне после смерти. Вместе со своим бизнесом по производству джемов. Вы, наверное, слышали о нем. Здесь в городе они очень популярны.
Сара не была уверена, что заинтересовала его. Его невозможно было понять. Но она все же почувствовала себя уверенней. Хотя теперь ей показалось это подозрительным. Салливан был таким мужчиной, который все узнавал о людях, при этом ничего не рассказывая о себе.
— Послушайте, мисс Макдугалл. — Сара заметила, что он не обращался к ней по имени, и поняла, что он всячески пытается сохранять дистанцию. — Это все, конечно, не имеет ко мне отношения, но, скажу честно, ничего и никогда не кажется таким же, как в детстве.
Как у него получилось всего лишь одной фразой осадить ее, заставить чувствовать себя безнадежно наивной, будто она гонялась за иллюзиями. А что, если он прав?
Эти уверенные и циничные мужчины все время так поступают. Заставляют всех вокруг сомневаться в себе, своих надеждах и мечтах. Что ж, она не предоставит свои мечты и надежды на попечение еще какому-либо мужчине. Майкл Талбот уже преподал ей урок. Когда до нее дошли слухи о романе между ее женихом Майклом, главным редактором журнала «Ребенок сегодня», и кокетливой Триной, фрилансером, Сара отказалась верить в это. Но потом она увидела их в кафе. Как-то уж слишком мило и не по-деловому они жались друг к другу. Ее мечты о маленьком уютном домике, полном детишек, развеялись в пыль.
Без каких-либо обвинений она просто сказала Майклу, что видела его и Трину. На его лице появилось виноватое выражение, которое сказало все за него.
Теперь у Сары была другая мечта, более надежная и реальная. Просто вернуть город к жизни.
— Нет, это имеет к вам отношение!
— Я не понимаю, какое именно.
— Меня поставили ответственной за Праздник лета. Мне дали всего один шанс, чтобы возродить его, доказать, как он полезен для этого города, — объяснила она.
— Удачи вам в этом.
— Мне не выделили бюджет на раскрутку. Но я готова поспорить, что с тех пор, как эту запись показали в вечерних новостях, ваш телефон без конца трезвонит. — Она прочла ответ на его лице. — Вам звонили со всевозможных ток-шоу, не так ли?
Он скрестил руки на груди, внимательно глядя на нее.
— Они умоляют вас об интервью? — угадала она.
— Вы будете рады узнать, что на их звонки я тоже не отвечаю, — сухо ответил он.
— Я не рада этому! Если бы вы могли согласиться на несколько интервью и упомянуть в них город и Праздник лета! Если бы вы только сказали, насколько прекрасен Кеттлбэнд, и пригласили всех приехать первого июля. Вы могли бы сказать, что будете главным церемониймейстером парада!
Она выпалила это разом.
— Главным церемониймейстером парада? — пораженно повторил он. — Нет.
