Пожав плечами, я приподнял веревочку, нырнул
под нее, стал спускаться по узкой темной лестнице. Металлические решетчатые
ступени гулко отдавали под ногами. На пару пролетов вниз обнаружились туалеты,
потом узкий коридорчик с закрытыми кассами. Горели редкие лампы, но, вероятно,
не те, которые создают мрачную атмосферу для посетителей. Обычные тусклые
энергосберегающие лампы.
— Есть кто живой? — позвал я
по-английски и сам поразился двусмысленности своих слов. — Эй… есть кто…
Иной?
Тишина.
Я прошел несколько комнат. На стенах висели
портреты людей со зверскими рожами, душевно порадовавшие бы Ломброзо. Тексты в
рамочках повествовали о преступниках, маньяках, людоедах, чернокнижниках. В
шкафчиках — грубые муляжи отрубленных рук и ног, колбы с темными жидкостями,
орудия пыток. Из интереса я посмотрел на них сквозь Сумрак. Новодел — ими
никого не пытали, ни малейших остаточных следов страдания.
Я зевнул.
Над головой были натянуты веревки,
долженствующие изображать паутину, на них болтались тряпки, еще выше угадывался
металлический потолок с неромантичными заклепками размером с блюдце. Под
аттракцион приспособили сугубо утилитарное, техническое помещение.
Что-то меня тревожило…
— Есть тут кто? Кто живой, кто мертвый,
все отзывайтесь! — снова позвал я. Снова не дождался ответа. Нет, что же
все-таки меня смутило? Только что… какая-то неправильность… вот когда я через
Сумрак смотрел…
Я снова огляделся, используя сумеречное
зрение.
Все верно! Вот она, несуразность!
Вокруг не было синего мха — безобидного, но
неприятного паразита. Он растет на первом слое Сумрака, единственный постоянный
обитатель этой серой изнанки мироздания. Здесь, где люди постоянно испытывали
страх, пусть даже и несерьезный, ярмарочный, синий мох должен был разрастись
вовсю. Свисать с потолка мохнатыми сталактитами, устилать пол отвратительным
шевелящимся ковром, разукрасить стены.
А мха нет.
Кто-то регулярно чистит помещение? Выжигает —
если Светлый, или замораживает — если Темный?
Что ж, если среди сотрудников есть Иной — это
мне поможет.
Словно в ответ на мои мысли послышались шаги.
Торопливые — словно кто-то услышал мои крики и спешил издалека, через лабиринт
гипсокартонных перегородок. Прошло еще несколько секунд, выкрашенная в черный
цвет дверь, ведущая из этой комнаты в следующую, открылась.
И вошел вампир.
Ненастоящий, конечно. Обычная человеческая
аура.
Ряженый.
Черный плащ, резиновые клыки во рту, бледный
грим на лице. Грим качественный. Вот только с рыжими кудрявыми волосами это все
сочетается плохо. Наверное, во время работы ему приходится надевать черный
парик. Еще выпадала из картины пластиковая бутылочка минералки, из которой
гость как раз собирался отхлебнуть.
Увидев меня, парень нахмурился. Добродушное
лицо стало не то чтобы злым, но строгим, наставительным. Он потянул руку ко
рту, на секунду отвернулся. Когда снова посмотрел на меня — клыков уже не было.
— Мистер?
— Вы здесь работаете? — спросил я.
Мне не хотелось применять магию и ломать его волю. Всегда можно договориться
просто так. По-человечески.
— Да, но аттракцион закрыт. Временно.
— Это из-за убийства? — спросил я.
Парень нахмурился. Теперь уж он точно не был
настроен дружелюбно.
— Мистер, не знаю, как вас там… Это
частная территория. Она закрыта для посетителей. Прошу вас, пройдемте к выходу.
Он сделал шаг ко мне и даже протянул руку,
всем своим видом выражая готовность вывести меня силой.
— Вы присутствовали здесь, когда убили
Виктора Прохорова? — спросил я.
— Кто вы такой, собственно говоря? —
Парень насторожился.
— Я его друг. Сегодня прилетел из России.
Парень изменился в лице. Начал пятиться, пока
не уперся в дверь, из которой пришел. Толкнул ее — но дверь не открылась.
Каюсь, в этом была моя вина.
Теперь уже парень пребывал в полнейшей панике.
— Мистер… я ни в чем не виноват! Мы все
скорбим от гибели Виктора! Мистер… товарищ!
Последнее слово он произнес по-русски. Из
какого старого боевика он его запомнил?
— Да что с вами? — Теперь уже
растерялся я. Подошел к нему ближе. Неужели мне повезло, и я с ходу наткнулся
на человека, который что-то знает, который причастен к убийству? А иначе — с
чего такая паника?
— Не убивайте меня, я ни в чем не
виновен! — выпалил парень. Кожа его теперь была белее грима. —
Товарищ! Спутник, водка, перестройка! Горбачев!
— Вот за последнее слово в России точно
могут убить, — пробормотал я и полез в карман за сигаретами.
Очень неудачная оказалась фраза. Да и движение
не лучше. Глаза у парня закатились, и он рухнул на пол. Бутылка с минералкой
упала рядом.
Из чистого упрямства я все-таки обошелся без
магии. Выручили похлопывания по щекам и глоток воды. А потом — заботливо
предложенная сигарета.
— Тебе хорошо смеяться, — мрачно
сказал парень, когда мы с ним расположились в бутафорских пыточных креслах. В
сиденье была дыра, в дыре угрожающе таился кол на кривошипно-рычажном
механизме. — Тебе смешно…
— Я не смеюсь, — кротко заметил я.
— Смеешься, только про себя. — Парень
жадно затянулся. Протянул мне руку: — Жан.
— Антон. А я решил, что ты — шотландец.
Жан с некоторой гордостью тряхнул рыжими
кудрями.
— Нет… француз. Я из Нанта.
— Учишься здесь?
— Подрабатываю.
— Слушай, а почему на тебе этот идиотский
костюм? — спросил я. — Посетителей ведь нет.
Жан покраснел — быстро, как могут только рыжие
и альбиносы.
— Шеф назначил сегодня дежурить, пока
аттракцион не открылся. Жду… вдруг снова полиция что-то захочет проверить.
Одному тут неуютно. В костюме… спокойней.
— Я чуть в штаны не наложил, —
пожаловался я парню. Нет ничего лучше для снятия стресса, чем такой вот низкий
стиль. — А ты-то чего испугался?
Жан покосился на меня. Пожал плечами:
