Ночь Римма маялась бессонницей. Еще больше она занервничала,
когда Ирма утром следующего дня не ответила на телефонный звонок.
Проволновавшись до пяти вечера, Римма Марковна решилась оставить больного
супруга одного и помчалась к сестре.
И что она увидела?
На месте трехэтажного дома, где жила Ирма, громоздилась куча
кирпичей, толпа зевак, оттесненная милицией на значительное расстояние от места
трагедии, оживленно обсуждала произошедшее. Здесь же расположился штаб МЧС, где
Римме сообщили неутешительные новости: Ирма и Саша погибли. Сильно
обезображенные останки женщины были уже обнаружены, и Римма опознала их по
медальону, который сестра всегда носила на шее. Труп Саши пока не нашли, но она
явно лежала где-то под грудой обломков.
Еще Римма Марковна узнала следующее. Около восьми утра Ирма
позвонила классной руководительнице дочери и сказала:
– Саша заболела, она пока не будет посещать занятия.
Учительница пожелала девочке скорейшего выздоровления и
поставила в журнале напротив фамилии Васюковой буквы «н. б.», означавшие «не
была на занятиях». Значит, Саша спала, когда грянул взрыв.
– После таких катастроф иногда остаются только фрагменты
тела, – объяснял Римме сотрудник МЧС, – а порой их не находят, в особенности
если жертва маленький ребенок.
Римма не помнила, как добралась до дома и свалилась с
приступом гипертонии. У Петра Михайловича, наоборот, от услышанной новости
разом прошел грипп, и он сделал жене укол. В десять вечера раздался звонок в
дверь. Петр открыл, на пороге стояла маленькая фигурка в черной куртке, брючках
и слишком теплой для сентября вязаной шапке, надвинутой на лоб.
– Тебе кого, мальчик? – спросил Петр Михайлович.
Ребенок, не говоря ни слова, шмыгнул в квартиру и снял
головной убор.
– Саша! – ахнул дядя. – Ты жива!
Девочку накормили, и она рассказала вполне связную историю о
том, что Ирме стало после полудня плохо. Мать отправила дочь за лекарством, но
в ближайшей аптеке его не оказалось, Саша поехала в центр и долго искала
необходимое средство, вернувшись, увидела развалины дома, пожарных, врачей и
милицию. Девочка очень испугалась, убежала куда глаза глядят, бродила по
улицам, и только вечером догадалась приехать к тете.
– Не надо никому говорить, что я жива, – всхлипывала она. –
Вам ведь мама рассказала про драку? Я ни в чем не виновата, Паша и Майя убили
своего брата, а теперь хотят вину свалить на меня. Пусть все думают, что я
сгорела!
Римма Марковна, святая душа, поверила племяннице. Но Петра
Михайловича обмануть было сложнее. Он отвел жену в сторону и спросил:
– Ты названивала сестре с девяти утра, почему же она не
брала трубку, если ей стало плохо только в полдень?
– Действительно, – удивилась Римма.
– Ирма очень испугалась за Сашу, – продолжал Петр, – она не
пустила ее в школу, собиралась спрятать дочь. Могла ли твоя сестра отправить
Сашу за лекарством? Думаю, нет. Она бы позвонила либо нам, либо в «Скорую».
Твоя племянница врет. Ступай в спальню и не выходи, пока я тебя не позову.
Беседа дяди с Сашей продолжалась до часа ночи, затем Петр
Михайлович пришел к жене и рассказал, что он выжал из лгуньи. Дело обстояло
так.
Рано утром Ирма, поговорив с учительницей, сказала Саше:
– Через несколько дней ты поедешь в больницу.
– Что там со мной сделают? – испугалась девочка.
И здесь Ирма снова не послушалась Константиновскую. Та в
свое время предупредила ее:
– Саше нельзя сообщать ни об операции, ни о смене пола, эту
информацию очень осторожно будет внедрять в мозг ребенка профессиональный
психолог.
Но, очевидно, Ирма решила, что лучше матери никто не
побеседует с дочкой, и сообщила Саше правду.
– Меня убьют! – обомлела та.
– Нет, просто ты станешь мальчиком, – попыталась объяснить
Ирма, – спокойным, ласковым.
– Но меня, Сашу, убьют! – закричала девочка и толкнула мать,
которая падая ударилась виском об угол стола.
Когда девочка осознала, что мама умерла, ее охватила паника.
Как всегда, в момент возбуждения Саша схватилась за карамель, съела штук десять
конфет, лихорадочно обдумывая, что делать. Тут, как назло, стал звонить
телефон. Саша вновь впала в гнев, перерезала провод, разорвала диванные
подушки, опять закусила взрыв тестостерона карамелью и внезапно вспомнила, как
некоторое время назад мама скандалила с соседкой, старухой Вероникой Львовной,
которая открыла конфорки и забыла зажечь газ.
– Весь дом мог на воздух взлететь, – гневалась тогда Ирма. –
У нас кухни впритык находятся! Не дай бог люди погибнут, тогда меня обвинят в
рассеянности. Поди разбери после обрушения дома, у кого произошла утечка газа,
у нас или у вас?..
Саша слазила на антресоли, достала свою зимнюю черную
куртку, шапку, оделась, закрыла окна, а в кухне открыла все горелки, поставила
на столик горящую свечу и убежала. Газ начал скапливаться под потолком, через
некоторое время он вытеснил воздух, и грянул взрыв. Саша не без оснований
надеялась, что виновницей несчастья посчитают Веронику Львовну, уже однажды
чуть не разрушившую дом.
Выслушав мужа, Римма Марковна бросилась звонить
Константиновской…
Евдокия Матвеевна, узнав все обстоятельства дела, незаметно
провела Сашу в клинику. Девочка не сопротивлялась, ведь Петр Михайлович сказал
племяннице:
– Или ты едешь к врачу, или я вызываю милицию!
Константиновская и Рогачева сделали все, чтобы Саша смогла
начать жизнь с нуля. О том, что девочка Васюкова не погибла от взрыва, не узнал
никто из посторонних. Она провела в НИИ не один месяц, из ворот лечебницы вышел
мальчик Артем Петрович Васюков, которому предписывалось ежедневно принимать
большое количество лекарств и посещать психолога.
Евдокия закашлялась и потянулась к бутылке с минералкой.
– Так вот почему Артем находился на домашнем обучении… –
протянула я. – Его побоялись сразу окунуть в детский коллектив. Ясна теперь и
мотивация переезда Риммы Марковны и Петра Михайловича. Тетя, желая замести
следы, в школьных документах Артема написала адрес дома, который развалился при
взрыве, и номер школы, куда ходила Саша. Римма предполагала, что если кто-то из
любопытных решит порыться в прошлом мальчика, он наткнется на катастрофу и
никогда не узнает правды. Вообще-то это глупо. Мне же удалось установить, что
никакого Артема ранее не существовало, он возник из пепла, как птица Феникс.
