– Нет, – засмеялся Шумаков. – Просто настал момент
вытаскивания кролика из шляпы. Бьют барабаны, гремят литавры… Бумс! Александра
Васюкова и ее мать погибли при взрыве дома. Римма Марковна и Петр Михайлович
никогда не имели детей, Мира тоже не обзавелась потомством. Но спустя некоторое
время после похорон Ирмы и Саши Римма Марковна и Петр Михайлович перебираются в
другую квартиру, а также меняют место работы. Немного странный поступок для
людей, которые вполне успешно трудились и хорошо зарабатывали, не находишь?
– Насколько я поняла, после участия в ликвидации аварии на
Чернобыльской АЭС все сестры занялись другой деятельностью, – не согласилась я,
– например, Мира ушла в школу.
– Точно, – подтвердил Юрий. – Это было связано с ухудшением
здоровья. И Римма с Ирмой тоже перестали заниматься химией. Очевидно, врачи им
посоветовали держаться подальше от реактивов. Римма пошла работать в сберкассу,
выучилась на кассира.
– Могла бы, как и Мира, заняться преподаванием, – бормотнула
я.
– Верно, – подхватил Шумаков. – Так вот, потом они с мужем
перебираются в новое жилище. Имели три комнаты – получили три комнаты, никакого
улучшения бытовых условий не произошло. Римма легко нашла работу близко от
нового дома, а вот Петру Михайловичу приходилось катить на службу через весь
город. Раньше ему до офиса было рукой подать, он доходил пешком за пять минут,
а после переезда тратил полтора часа в один конец: автобус – метро – маршрутка.
– Немного странно, – протянула я.
– Самое загадочное впереди, – возвестил Юра. – Уезжало из
старой квартиры двое Васюковых: Римма и Петр, а в новой прописалось трое,
прежние двое и… Артем.
– Откуда он взялся? – растерялась я. – Мальчика усыновили?
– Сначала произошедшее показалось мне загадкой века, –
промурлыкал Юра, – я не мог найти никаких следов ребенка, ни одного документа.
Но потом обнаружилась едва заметная ниточка. Смотри. В сентябре погибают Саша
Васюкова и Ирма. В октябре Римма и Петр спешно совершают жилищный обмен,
обстоятельно делают ремонт и только в январе следующего года начинают
распаковывать вещи. Прежнее гнездо продано, на новое перебрались не сразу,
вероятно, Васюковы временно обитали на съемной площади.
– Многие так поступают, ничего особенного в этом нет, –
сказала я, вспомнив свои сегодняшние обстоятельства.
– Конечно, – не стал спорить Юра. – Но, закончив наконец-то
переоборудование дома, Васюковы переехали в него втроем. К паре прибавился
Артем. В документах мальчика четко указано: Артем Петрович Васюков, мать –
Римма Марковна, отец – Петр Михайлович. Ловко? Может, они пошли на лишний
расход, платили за съем жилья и очень долго отделывали комнаты, чтобы явиться
на новое место уже с мальчиком?
– Мда… – крякнула я, – Копперфильд отдыхает. Где супруги
нашли ребенка?
– В НИИ психической коррекции, – ответил Юра. – Если тебе на
руки выдали документ, то, идя по бумажному следу, всегда можно доползти до
истока. В январе Артема выписали из клиники этого института уже в качестве
родного сына Васюковых. Но наиболее интригующий момент состоит в том, что
мальчик туда не поступал. Его не привозили по «Скорой» и не помещали на лечение
в плановом порядке. Никаких упоминаний об Артеме в институтских бумагах нет! Он
не оформлялся в приемном отделении, не ел в столовой, не делал лечебные
процедуры, не сдавал анализы, не получал медкарты. Мальчик-фантом. У меня
сложилось впечатление, что аист принес Артема в клюве третьеклассником, сбросил
его в холл НИИ психической коррекции, а Римма Павловна схватила «младенца» в
объятия и утащила с собой.
– Маловероятно, – усомнилась я, – птичке никак не поднять
такого тяжелого мальчика.
– Вот-вот, – хмыкнул Шумаков, – копать надо в НИИ, там
собака зарыта.
В кабинет к Евдокии Матвеевне я попала без всяких проблем,
просто сказала девушке на рецепшен:
– Мне посоветовали обратиться за помощью к доктору
Константиновской.
Медсестра спокойно ответила:
– Понедельник, вторник и четверг с восьми до полудня Евдокия
Матвеевна ведет бесплатный прием. Вам нужно иметь направление от районного
врача и записаться. Сейчас заполнился июнь, в июле доктор в отпуске. Вы можете
попасть на консультацию в первых числах августа.
Я покосилась в окно, за которым зеленел май.
– Навряд ли Константиновская трудится всего три дня в
неделю.
– Конечно, нет, – улыбнулась девушка, – в среду она работает
с платными пациентами.
– Сегодня как раз среда, – вкрадчиво сказала я. – Не
согласится ли Евдокия Матвеевна за дополнительный гонорар побеседовать со мной
после окончания приема? Очень прошу вашего содействия, я готова на любые
материальные затраты.
Регистратор мило улыбнулась.
– Плата за прием фиксирована, вам выдадут квитанцию. И нет
никакой необходимости просить доктора задержаться. Ступайте в пятнадцатый
кабинет, Евдокия Матвеевна свободна.
Я не поверила своим ушам.
– Хотите сказать, что врач, к которому родители записываются
заранее за несколько месяцев, скучает сейчас без пациентов?
Девушка кивнула:
– Ну да. Сама удивляюсь. Прибегают сюда мамаши, плачут,
требуют своих детей срочно к Константиновской направить. Я им объясняю про
долгое ожидание и предлагаю посетить специалиста на коммерческих основаниях. В
ответ у всех одна реакция: «Деньги платить? Ну уж нет, лучше погодить». Я
сначала пыталась женщин уговорить, объясняла: прием стоит умеренно, почему же
этим не воспользоваться? А потом перестала, редко кто соглашается платить. Вот
сегодня у нас пусто, а заглянете завтра, ахнете, в коридорах не протолкнуться
будет.
Глава 33
К моему удивлению, на Евдокии Матвеевне был не белый халат,
а платье с цветочным рисунком. Да и кабинет ее скорей походил на спальню, в
которой мирно уживаются разновозрастные дети, чем на приемную врача. Никаких
стеклянных шкафов с инструментами, медицинских справочников и кушеток,
застеленных клеенкой.
Одну стену занимали полки с книгами: сказки, раскраски,
комиксы, детективы для школьников, у второй стояли стеллажи с игрушками. Еще
здесь были диван, парочка кресел и два стола. На одном, маленьком, лежала
коробка с пластилином и доска, за другим, письменным, сидела Константиновская.
– Вам придется меня выслушать, – запальчиво заявила я с
порога.
