– Это была просто шутка, – засмеялся Паша. – Часы ведь
ничейные, пока их не купили. Главное, быстро действовать. Сашка продавщицу
отвлекла, а я хап!
Сестра попыталась вразумить брата, а потом предложила:
– Приведи завтра Сашу, я с ней побеседую.
Беда прислала детям телеграмму, но никто этого не понял.
Если бы Майя не стала встречаться с Сашей… Впрочем, не следует заниматься
пустыми предположениями. Случилось то, что случилось.
Васюкова Майе категорически не понравилась. Саша мало
походила на девочку, скорей на пацана-сорванца, воспитанного на улице. Майя
попыталась объяснить ей пагубность воровства, но та лишь повторяла:
– Ничего не знаю! Если Пашка часы прихватил, я тут ни при
чем, просто показала ему, как их унести можно, дальше он сам работал. Павел
спер, его и ругай!
Исчерпав все доводы, Майя рявкнула:
– Держись подальше от моего брата!
– Ладно, – пожала плечами Саша. – Не очень-то хотела с ним
дружить, он первый ко мне приставать начал.
– Вот и отлично, – подвела Майя итог беседы.
Васюкова убежала, а сестра строго сказала Паше:
– Она очень плохая девочка.
Павел скривился. Впервые между братом и сестрой пробежала
черная кошка.
Майя в тот день вернулась домой в расстроенных чувствах, ей
очень не хотелось терять дружбу с Павликом. Но на следующий день тучи
рассеялись, о Васюковой они более не разговаривали и целую неделю потом мирно
сидели в библиотеке.
В пятницу дети, как обычно, разложили учебники, и тут в
тишине читального зала словно перфоратор заработал.
– Сволочь, мерзавка, гадина, предательница! – визжал женский
голос.
Майя оглянулась на шум и увидела, как от двери несется,
размахивая кулаками, ее мать.
– Лезь под стол, – еле успела шепнуть девочка брату.
Светлана подбежала к дочери, надавала ей пощечин, разодрала
учебники Павла и детские тетради, разбила витрину с газетами.
Старухи-библиотекарши в испуге вызвали милицию. Наряд прибыл мгновенно
(отделение располагалось в том же здании), Светлану сунули в обезьянник. Но она
так орала, материлась и бушевала, что участковый понял: дама с явным
психическим расстройством. И вызвал врачей.
На глазах у обомлевшей Майи ее мать скрутили санитары и
увезли. Потом примчался отец и забрал дочь.
Роман, шокированный поведением супруги, попытался выяснить,
откуда та узнала про свидание брата с сестрой, ситуацию прояснила Вера:
– Кто-то позвонил по телефону, и Света сразу побежала во
двор. Я стояла на балконе и видела, как к ней подошел мальчик с
оранжево-зеленым рюкзаком. Они о чем-то поговорили, и сестра полетела к метро с
такой скоростью, словно за ней гнался рой диких пчел.
– Знаешь его? – повернулся Роман к Майе.
– Среднего роста, светловолосый, лет десяти с виду, –
описала Вера.
– Нет, – растерялась Майя, – мои друзья намного старше, а из
младших школьников я общаюсь только с Пашей.
Вера всплеснула руками, и племяннице пришлось рассказывать
правду о своих отношениях с младшим братом. В конце концов Майя, чувствуя вину
перед тетей, заплакала. Ее утешили и отправили спать.
Для Паши дома все сложилось не так хорошо. Когда Роман
вернулся в свою тихую семейную обитель, Инна доколачивала второй сервиз. Павел,
избитый отцовским ремнем, трясся в углу.
– Подонок! – налетела Инна на мужа. – Ты где шлялся? Этот
Иуда предал мать! Он встречается с выродком сучки!
Дальше рассказывать не стоит. У Хитруков была бессонная
ночь. Утром мать заперла Павла в комнате, запретив ему идти в школу, а Роман
отправился на работу, не зная, как жить дальше. Вторая жена словно отлита по
форме первой! Но Хитрук чувствовал ответственность перед сыновьями, не хотел
лишать их семьи. С другой стороны, у него есть любимая дочь Майя и Вера, их
нельзя оставить без материальной помощи. И можно ли назвать семью Романа и Инны
нормальной? Хитрук не видел выхода из этого тупика. Ясно, что пока живы Света и
Инна, спокойствия ждать не приходится. Вот если бы…
Испугавшись собственных мыслей, Роман постарался
переключиться на дела, и именно в этот момент ему позвонили из больницы с
сообщением о смерти жены. На всю жизнь у Хитрука осталась уверенность: Светлана
шагнула с подоконника в ту секунду, когда он подумал: «Хорошо бы ей умереть, с
одной Инной я управлюсь».
Может, Света и страдала психическим расстройством, но суицид
она подготовила, как человек, мыслящий здраво. Утром бывшая супруга Хитрука сказала
врачу:
– Можно мне листок бумаги и ручку? Хочу написать список
вещей, которые дочь должна принести в больницу.
Доктор не усмотрел в ее просьбе ничего странного, и Свете
вручили письменные принадлежности. Через час ее тело нашли на козырьке центрального
входа. Каким образом она сумела открыть заколоченное окно, так и осталось
тайной. В кармане ее халата обнаружили письмо, смысл которого можно изложить
парой фраз: Светлану бросил без средств к существованию муж, она голодала,
питалась с помойки, заработанные тяжким трудом копейки тратила на дочь, а Майя
избивала мать, потому она и решила свести счеты с жизнью.
К чести милиционеров, в руки которых попало послание, нужно
отметить, что они правильно оценили ситуацию. Ни Майе, ни Роману не предъявили
обвинения в доведении Светланы до самоубийства. Инна, которую тоже допрашивали,
изображала из себя тихую интеллигентную женщину, жалеющую своего мужа и
скорбящую по его первой супруге-психопатке. Но, придя домой, она превращалась в
фурию и вымещала злость на Павлике. Старший брат не скрывал своей радости и
пользовался любым удобным случаем, чтобы пнуть младшего.
В конце сентября Саша Васюкова шепнула Павлу:
– Хочешь, я скажу, кто растрепал про ваши с Майей встречи в
библиотеке?
– Ну? – мрачно кивнул Паша.
– Твой брат, – торжествующе заявила Васюкова.
– Врешь, – дернулся Павел.
Саша вытянула губы трубочкой.
– Не-а! Он за всеми подглядывает. Знаешь, из-за чего на меня
учителя взъелись, говорить про воровство стали? Санька им наплел, он стукач. В
тот день, когда я с вами в библиотеке встречалась, Александр за мной проследил
и матери Майи в уши напел. Больше некому. Он знал, что тетя Света взбесится.
