– Это если устраиваешься дворником, – вскипел Хитрук. – В любом
приличном заведении кадровик начнет копать и обнаружит: опаньки, а у
претендента-то мать тю-тю, со съехавшей крышей, на всякий случай лучше ему
откажем. А получение шенгенской визы? Или любой выезд за границу? Консульские
работники народ въедливый, обнаружили бы правду об Инне и опустили шлагбаум.
– Сын за мать не отвечает, – возразила Юдаева.
– Ну и наивны же вы! – вдруг засмеялся Роман. – Никто психов
не любит, у большинства людей в голове укоренилась мысль: безумие семейная
проблема, если мамочка с тараканами в голове, то и сыночек с левой резьбой, на
всякий случай не надо с парнем связываться. «То ли он украл часы, то ли у него
украли часы, но была в той семье некрасивая история». Не помню, откуда эта
цитата, только она очень точно отражает настроение людей. Но сейчас все
кончено. Павел в могиле, Инна в лечебнице, а я мечтаю отсюда убраться как можно
быстрее. Я был с вами предельно откровенен. Никому ранее не рассказывал о своей
семейной трагедии!
Галина, с одной стороны, испытывала жалость к Хитруку,
которому досталось по полной программе: один сын пропал, второго убила
сумасшедшая жена. Но, с другой, Юдаева была риелтором, ей предстояло продать
квартиру «с историей», поэтому она не удержалась и заметила:
– Вы же неглупый человек, понимаете, что покупатель заставит
меня вашу биографию под лупой изучить. Нынче полно мошенников. Чтобы после
заключения сделки не появились какие-нибудь дети или мотавшие срок заключенные,
которые заявят о незаконности операции, агентство должно изучить клиента до лохматых
времен. История с исчезнувшим сыном выплывет наружу и отпугнет покупателя.
Вдруг Александр не умер, а пропал? Объявится и потребует расторгнуть сделку…
Поэтому вы сейчас и были откровенны, понимали: лучше самому все сообщить, тогда
вам будет доверия больше. Сначала вы ведь меня надуть хотели, про бабку
наплели. А когда сообразили: от вас не первый агент убегает, – тогда и раскрыли
семейную тайну.
Хитрук отвел глаза в сторону, и Галина поняла: она правильно
расценила его откровенность, он мечтает поскорее покинуть квартиру и готов на
все…
Риелтор примолкла и начала ложечкой ковырять кофейную гущу
на дне чашки.
– И все же вы продали его квартиру, – уточнила я.
Галина кивнула.
– Да, причем весьма удачно. Я выбила из покупателей
приличные деньги, а Хитрук меня обманул – не отблагодарил, хотя и обещал.
Глава 21
Когда Галина, сунув мне несколько своих визитных карточек,
убежала, я осталась сидеть за столиком, пытаясь соединить в единое целое
осколки чужих секретов.
Артем Васюков ушел от гиперзаботливой мамы, оставив ей
записку. Станет ли в этом случае милиция его искать, если учесть, что ему
исполнилось двадцать лет? Тема совершеннолетний и имеет право выбирать, где и с
кем ему жить. Да еще Римма Марковна совершенно честно мне сказала: «Нет никаких
сомнений, что записка написана почерком сына».
Можно было бы забыть о ее рассказе, но спустя короткое время
я узнала, что Тема умер. Мира уверяла, что ее сестра лгунья с болезненной
фантазией, соседка Элеонора клялась, что видела юношу в больнице. Римма
Марковна считала Артема жертвой похищения. Потом случился пожар, сестры
погибли. Я, начав копаться в прошлом Темы, нахожу некого Павла Хитрука, у
которого пропал брат Александр. А еще, оказывается, одна из сестер Васюковых
давно погибла во время взрыва бытового газа, лишилась жизни и девочка Саша
Васюкова, об Артеме, по свидетельству учительницы химии, в школе никто не
слышал.
И что мне со всем этим делать? С кем бы еще поговорить? Похоже,
у Артема не было близких друзей, кроме Кати Фирсовой, но она уехала в Америку,
мне до нее не добраться. Хотя у Кати, наверное, есть мать, сестра, лучшая
подруга. Ну кто-нибудь же должен знать ее заграничный телефон или адрес
электронной почты? Дело за малым, набрать номер, который мне дала учительница
Амалия Карловна.
Я схватилась за трубку и через пару секунд услышала звонкий
голос:
– Алло.
– Это квартира Фирсовых? – обрадовалась я.
– Вам нужна Катя? – переспросила девушка.
– Да, – подтвердила я.
– Она сейчас работает в Нью-Йорке, – пояснила собеседница.
– Вы ее родственница? – спросила я.
– Просто я сняла квартиру, – не отшила любопытную незнакомку
девушка. И пояснила: – По объявлению в газете. Еще что-нибудь?
– Когда Фирсова вернется?
– Мне ее планы в деталях неизвестны, могу лишь сказать, что
контракт на аренду жилплощади мы подписали на три года.
– Будьте добры, дайте мне телефон Катерины.
– Американский? – на всякий случай уточнила съемщица.
– Конечно.
– Я его не знаю.
Из трубки послышался писк, а затем металлический голос
забормотал: «Рина, тебе звонят. Рина, тебе звонят. Рина, тебе звонят».
– Простите, это мобильный! – воскликнула девушка. И
заговорила чуть тише, явно отвечая на звонок: – Алло, да, хорошо. Рисунки
готовы. Игорь, можешь позвонить через минуту? Я по городскому разговариваю… Вы
слышите? – вопрос уже адресовался мне. – Фирсова вернется не скоро, никакой
связи у нас нет, мы виделись всего один раз, когда составляли договор о найме.
Рада бы помочь, но не имею возможности. Катя только просила меня говорить тем,
кто будет ее спрашивать, про Америку. Я с Фирсовой не общаюсь, всего-то сняла
ее квартиру.
– Спасибо, – вздохнула я.
– Не за что, – нежно пропела девушка и отсоединилась.
Не успела я положить трубку в сумочку, как она стала
вибрировать, со мной хотел поговорить Билли.
– Ну, поймала Николая Николаевича? – забыв поздороваться,
спросил парень.
– Нет, – призналась я, решив ни одной живой душе не
рассказывать о минутах, проведенных в закрытом багажнике. – Я поставила ему еду
и воду, голодная смерть хомяку не грозит.
– Нашли дуру! – вдруг торжественно возвестил парень.
– Ты обо мне? – уточнила я.
