– Я журналистка, – бойко стала врать я, – хочу написать
документальную книгу о людях, которые в своей жизни пережили катастрофу. Вы
помните взрыв двенадцатого дома?
– Еще бы… – поежилась химичка. – У нас два ученика погибло,
а трое лишились родителей. Страшная трагедия! Школа почти две недели не
работала, она находилась в непосредственной близости от места происшествия,
стекла повылетали. Дети в шоковом состоянии были, милиция всех допрашивала.
– Много людей пострадало? – спросила я.
Таисия Максимовна кивнула:
– Да. И физически, и морально. Но хуже всего пришлось Ольге
Леонидовне Меркуловой, нашей учительнице труда. Это ее мама Вероника Львовна
конфорки на плите открыла, поэтому взрыв и случился.
– Зачем? – поразилась я.
Химичка развела руками.
– Старость не радость, у старухи были проблемы с головой.
Вообще-то Ольга Леонидовна не разрешала матери по хозяйству хлопотать, но та не
слушалась. За пару недель до трагедии иду я на работу к третьему уроку, вижу
Оля по двору школы бежит, красная, растрепанная. Оказалось, соседка позвонила –
у нее из-под мойки вода потекла, кухни у них через стенку находились…
Меркулова поспешила домой, благо бежать недалеко, нужно лишь
завернуть за угол. Вместе с разгневанной соседкой Ольга Леонидовна вошла в свою
квартиру и сразу поняла, что произошло. Вероника Львовна решила почистить
картошку на обед, сложила клубни в раковину, открыла воду, но отвлеклась –
пошла за чем-то в гостиную, села в кресло и… заснула. Когда дочь разбудила
мать, та так и не сумела вспомнить, по какой причине покинула кухню. Одна из
картофелин заткнула отверстие слива, и случился потоп. Пострадала соседка, чья
кухня находилась за стеной, и нижний этаж. Но самое страшное выяснилось в тот
момент, когда учительница и соседка открыли входную дверь: в воздухе попахивало
газом. Вероника Львовна не только отвернула кран с водой, но еще и включила
конфорку, забыв зажечь огонь. Поняв, от какой беды спасло дом «наводнение»,
соседка ужаснулась и помчалась в ДЭЗ.
– Старуху надо поместить в психиатрическую клинику! –
кричала женщина. – Она всех убить может! Или пусть дочь уходит с работы и
следит за матерью!
Кое-как Ольге Леонидовне удалось замять это дело. Она дала
скандальной особе денег на ремонт и взяла с матери честное слово не заходить на
кухню. Но не прошло и месяца, как рванул взрыв и от двенадцатого дома остались
одни воспоминания.
– Да уж… – покачала я головой. – Неужели блочная башня может
полностью разрушиться от газа, который течет из одной конфорки?
Таисия Максимовна пожала плечами.
– Я не взрывотехник. Но, похоже, Вероника Львовна открутила
на полную мощь все вентили. Старуха просто выжила из ума. Ольга Леонидовна
хороший человек, знающий педагог, но она обожала мать и не хотела замечать
очевидный факт, что та, увы, стала недееспособной. И кто вам сказал, что
двенадцатый дом был башней?
– Ну, вокруг высятся именно такие постройки, – растерянно
ответила я.
– Верно, – подтвердила учительница. – Но взорвавшийся дом не
походил на остальные, это был трехэтажный барак, в котором жили работники
химического завода. Москвичи на предприятие не рвались, вот и заманивали
иногородних столичной пропиской и служебной площадью. Домишко небольшой был, да
народу в нем густо понатыкали, коридорная система, в каждой комнате по семье.
Хорошо хоть днем рвануло, жильцы в основном на службе были, но все равно
погибших оказалось много. Кое-кого опознать не смогли, от одной моей ученицы
даже косточек не осталось. Между нами говоря, ужасная была девочка, но никто
такой жуткой смерти не заслуживает. Я в те годы преподавала в младших классах,
химией позднее увлеклась, и Саша моей ученицей была. Поверьте, я такого ребенка
никогда более не встречала! Некрасиво, конечно, так говорить о покойной, но
другого слова, как оторва, не подобрать. Хуже мальчишек! Ходила с рогаткой,
била окна, в семь лет я ее с сигаретой поймала, а через полгода обнаружила в
компании пятиклассников с бутылкой водки.
Таисия Максимовна примолкла, потом продолжила:
– Раньше наш район был не очень благополучный. Здесь, кроме
завода, еще были склады, промзона, и всюду приезжие трудились, общежития густо
стояли. Школа в три смены работала, утром и днем детей обучали, вечером
взрослых, кто хотел десятилетку окончить. Мы, учителя, очень много сил тратили
на воспитание ребятишек, за счет школы водили их в музеи, театры. Ученики нам
всякие попадались, некоторые матом разговаривали, просто не знали другой речи.
Таких не следовало ругать. Ну как себя должен вести семилетка, если он живет на
пятнадцати метрах с мамой веселого поведения, больной бабушкой и только что
вышедшей замуж за алкоголика тетей? Поверьте, никаких жизненных тайн для такого
малыша нет. Днем он видит кавалеров матери и гулянку, а ночью подсматривает за
новобрачными. В моем классе из двадцати восьми человек подавляющее большинство
было таких. Но Саша! Ее-то воспитывала интеллигентная женщина! У них была
собственная «двушка», набитая книгами, девочка имела все: дорогие игрушки,
красивую одежду, вкусную еду. Семье Васюковых можно было позавидовать.
– Васюковых? – подпрыгнула я. – Семья Васюковых?
– Ну да, – кивнула Таисия Максимовна, – Саша Васюкова, так
звали отвратительное создание.
– Девочка? – глупо переспросила я.
– Именно так, – согласилась учительница. – Она мой
педагогический провал!
Я постаралась побороть свое удивление и продолжила
расспрашивать милую химичку:
– Что-то я запуталась, извините. Если барак был общежитием,
то откуда у Васюковых свои хоромы?
Таисия Максимовна оперлась локтями о стол.
– Мать Саши имела какие-то льготы, вот заводоуправление и
выделило семье квартиру. Барак из нескольких подъездов состоял. В первом жили
так называемые «комнатники», а во втором половина «квартирников», по местным
понятиям, элита: личная ванная, своя кухня. Знаете, иногда подростки драки
устраивают, один квартал с другим махается. А в бараке «комнатники» бились с
«квартирниками». Такие истории разыгрывались! Если не дай бог девочка из
первого подъезда хотела выйти замуж за парня из второго, родители последнего ее
никогда не принимали. Монтекки и Капулетти дети по сравнению с теми жильцами!
– Думаю, квартиры в бараке не могли считаться элитными, –
сказала я.
Таисия Максимовна подняла брови.
