– Температура нормальная? – не глядя на меня,
поинтересовался лысый.
– Да, – уверенно соврала я, про себя подумав: даже если
сорок, я ни на секунду больше не останусь в этой богадельне.
– Хорошо, – протянул доктор, – фамилия?
– Тараканова, – представилась я, – Виола.
– Хорошо, – повторил врач, – температура нормальная?
– Да, – еще раз подтвердила я.
– Ну, и ступайте спокойно, – не посмотрев в мою сторону,
объявил последователь Гиппократа.
– Просто так? Без осмотра? – поразилась я. – И где мои
туфли?
– В обязанности травматологов не входит забота об одежде
умерших, – пропел доктор. – Мы спасаем жизнь, а не следим за вещами.
– Вы не заметили, что я жива и стою перед вами в
импровизированных портянках? – вскипела я.
– Хорошо, – как попугай, повторил эскулап, тупо пялясь в
монитор, – хорошо. Температура есть?
– У меня чума, – ехидно сообщила я, – бубонная форма.
Заразилась в Индии, куда летала отдыхать, а градусник показывает сорок шесть и
пять.
– Хорошо, – не выказал ни малейшего удивления Айболит.
– Что хорошего? – налетела я на пофигиста. – Радуетесь факту
наличия в вашем отделении человека со страшной болезнью?
Лекарь наконец-то оторвался от компьютера и начал медленно
изучать меня сонным взглядом. Я набрала полную грудь воздуха, собираясь высказать
ему все, что про него думаю, но тут в ординаторскую вошла чуть полноватая
женщина и радостно воскликнула:
– Александр Григорьевич! Наконец-то я вас нашла!
– Слушаю, – с оттенком раздражения в голосе отреагировал
медик.
– Вы меня помните? Васюкова Римма Марковна, – представилась
незнакомка.
– Если вы опять пришли расспрашивать о сыне, то ничем помочь
не могу, – покраснел Александр Григорьевич, – я уже сто раз вам говорил: его
здесь не было. И перестаньте сюда ходить…
– Васюков Артем Петрович, – перебила врача Римма Марковна, –
попробуйте вспомнить! Умоляю!
– Может, сюда и доставляли такого, но он скорее всего
отказался от помощи и ушел, – предположил врач, – по документам такой не
числится.
– Вообще-то мы еще не закончили разговор, – обозлилась я на
мадам Васюкову. – Я пришла сюда раньше вас.
– Это с какой стороны посмотреть. Лично я тут уже давно
нахожусь! – парировала тетка.
Мне стало смешно.
– И где же вы прятались, когда я вошла в кабинет? Подождите
за дверью! Невоспитанно врываться к доктору без стука и уж совсем неприлично
заводить разговор, когда в комнате находится посетитель!
– Лучше вам поцапаться в коридоре, – Александр Григорьевич решил
избавиться разом от нас обеих.
– Я не уйду, пока не получу от вас ответа! – не
сговариваясь, хором воскликнули мы.
Доктор зацокал языком и с крайне озабоченным видом уставился
в компьютер. Я решила проявить настойчивость и бесцеремонно потрясла его за
плечо.
– Эй, я ничего особенного не прошу! Дайте мне справку о
пребывании в клинике, верните мои туфли, и мы распрощаемся навсегда.
– Фамилия? – буркнул эскулап.
– Тараканова, – с трудом сдерживая ругательство, вертящееся
на языке, сообщила я.
Доктор выпрямил спину.
– Не могу дать вам выписку!
– Почему? – зашипела я, удивленная молчанием Риммы Марковны.
– Вы не лежали в нашей больнице, – объяснил Александр
Григорьевич.
Я ощутила, как к лицу приливает жар.
– Простите, не поняла? Где я стою?
– В кабинете, – сообщил медик.
– А до того спала на каталке в коридоре, – уточнила я, – то
есть я нахожусь в клинике.
– Но вас еще не оформили! – воздел указательный палец
травматолог. – Здесь приемное отделение, так что можете спокойно отбывать
восвояси, больница пока не взяла на себя ответственность за состояние вашего
здоровья.
Меня трудно выбить из колеи, но доктору это удалось.
– ДТП случилось после полудня, – растерянно пробормотала я,
– часы в вашем кабинете показывают пять. И мне, жертве аварии, по сию пору не
оказали помощь?
– У нас очень много работы, я, между прочим, завотделением,
а вынужден из-за отсутствия кадров дежурить здесь, на приеме, – отбил подачу
Александр Григорьевич. – Радуйтесь, что вы не в том состоянии, когда я должен
других бросить и вами заняться.
– Хм, действительно… – признала я его правоту. – А что у вас
считается поводом для тревоги? Оторванная голова? И почему я не помню, ни как
меня вынимали из машины, ни как сюда доставили?
Александр Григорьевич громко чихнул.
– Вопрос не по адресу. «Скорая», видимо, вам что-то вколола.
Они, как правило, сразу внутривенно коктейль забабахивают, если человек
психически не стабилен. Короче, хотите уйти?
– Да, – кивнула я.
– До свидания! – радостно выпалил Александр Григорьевич. –
На вас карту завести не успели, следовательно, вас тут и не было.
– Где мои туфли? – вопросила я.
– Узнайте у среднего медперсонала, – насупился добрый
Айболит.
– И что с моей машиной? – осведомилась я.
– Поинтересуйтесь у сотрудников ГАИ, – последовал ответ.
Я заколебалась. Если я сейчас схвачу со столика графин с
мутной водой и шарахну им врача по лысине, сочтут ли мой поступок естественным
следствием перенесенного стресса? Интересно, мне просто вколют новую порцию
транквилизатора или Александр Григорьевич истошно завопит: «Убивают!» – и в
кабинет ворвется местная охрана?
С одной стороны, я испытывала острое желание перейти от слов
к грубым физическим действиям, с другой – обезьянник в районном отделении
милиции намного хуже даже этой больницы… Нечеловеческим усилием воли мне
удалось подавить праведный гнев. Я вылетела в коридор, села на ободранный стул
рядом с мальчиком, упоенно листавшим комикс, и постаралась объективно оценить
свое положение.
