– Физически она совершенно здорова, а вот в голове
помутнение, – объяснила та, – мне порой страшно становится. Генетика-то общая,
вдруг и я… того… Хотя Римма с детства была слишком ранимая, могла часами рыдать
из-за пустяка. А еще она большая фантазерка. Сколько раз ей от нашей мамы
влетало! Отправит Римму за хлебом, та вернется и взахлеб рассказывает: «Дом на
углу горит, людей полно, жильцов из окон вытаскивают, надо погорельцам одежду
отнести!» Мама побежит во двор – ничего, ни огня, ни машин с лестницами. Римму
в угол поставит, а та на своем стоит, говорит, что видела пожар. Ну, мамочка за
ремень и хваталась. Она нас одна поднимала, отец рано умер. Хотела из дочек
хороших людей вырастить, вот и воспитывала как могла. Лупила Римму, пока ей не
посоветовали дочь профессору показать, а тот сказал: «У вашего ребенка дар. Это
не вранье, никакой выгоды она не получает. Римма фантазерка, не душите в ней
талант. Девочка станет художницей, актрисой или писательницей, творческим
человеком». Мама поверила, бить сестру перестала, просто от ее сказок
отмахивалась, повторяла: «Прекрати, это никому не интересно».
Привычка придумывать истории не помешала Римме, когда она
выросла, выйти замуж. Брак был удачным, супруг Петр Михайлович очень любил
жену. С годами она перестала сообщать о пожарах, и хотя временами ее заносило,
могла небылицу придумать, но в основном собой управляла. Она научилась жить в
мире фантазий и казалась очень счастливой. Когда Петр Михайлович скончался,
Мира на следующий день после похорон позвонила Римме, спросила:
– Как ты себя чувствуешь?
А та очень весело отвечала:
– Великолепно. Петины рубашки глажу, он просил к вечеру
чемодан собрать.
Мира решила, что у Риммы от горя помутился рассудок, и
помчалась к сестре.
– Мируся, – обрадовалась ей та, – представляешь, какая
удача! Петруша отправился в Париж, он там будет лекции студентам читать!
С тех пор Римма ни разу не назвала супруга покойным. Она
считает, что тот живет во Франции, рассказывает Мире о его телефонных звонках и
письмах, иногда хвастается полученными с оказией подарками. Васюкова никогда не
посещает кладбище, за могилой мужа не ухаживает…
– Понимаете, сестра не придуривается, ничего не изображает,
она на самом деле верит в придуманную сказку. Иногда я ей завидую, – вздохнула
Мира Марковна, – я не лгу людям и себе. Кстати, я работаю директором школы. Так
вот, сама-то я никогда не фантазировала, горжусь своей честностью, но сестра
намного счастливее меня. Я знаю: Петр Михайлович в могиле, а она живет с
мыслью, что он во Франции. Или Тема. Он погиб, но у матери другая версия: якобы
сына похитили, а Римма непременно его найдет.
– Артем умер? – отшатнулась я.
Мира Марковна искоса посмотрела на меня.
– Римма рассказывала вам о похищении?
– Да, – подтвердила я, – честно говоря, я подумала, что
юноша захотел самостоятельности и сбежал от излишне заботливой мамули. Правда,
у Риммы Марковны концы с концами слегка не сходились – она поведала про письмо
от Темы и тут же объявила о похищении.
Мира Марковна молча выслушала меня, потом прикрыла глаза
ладонью.
– Прощальное послание от Темы – это что-то новенькое,
остальное я слышала не один раз.
Я сделала уточнение:
– Римма Марковна не производила впечатление вруньи. Я
подумала, что она сильно расстроена решением сына, не способна адекватно
оценить, кто виноват в создавшейся ситуации, вот и предпочла версию о
похищении. Потом увидела у нее таблетки и заподозрила, что у несчастной есть
какие-то проблемы, но не катастрофические, раз она одна передвигается по
городу.
Мира подперла щеку кулаком и снова задымила как паровоз.
– Верно, два раза в год, осенью и поздней весной, как
правило, в мае, Римма впадает в беспокойство. Посторонним она кажется
вменяемой. Три года назад сестра приехала с чемоданом в «Шереметьево» и
попыталась пройти на посадку в самолет, отправляющийся в Париж. Когда ее
попросили предъявить паспорт и билет, Римма так искусно изобразила жертву
воровства, что ей поверили и отвели в отделение милиции для подачи заявления о
краже. Хорошо хоть не стали сразу по компьютеру проверять, покупался ли
авиабилет на фамилию Васюкова. И еще здорово, что она попросила у милиционеров
разрешения сходить пообедать, а уж потом писать заявление. Представьте мое
состояние, сижу на работе, звонит Римма в истерике: «Мируся, меня обокрали! Не
могу лететь к Петеньке!» Как я неслась в «Шереметьево»! Моя школа в Тушине, до
аэропорта недалеко, я быстро добралась, но до сих пор не понимаю, как мне
удалось Римму домой незаметно увезти и почему шума не подняли. Нам просто
повезло.
– В Васюковой пропала гениальная актриса, – буркнула я.
– Маловероятно, – возразила Мира Марковна, – весной и осенью
у нее случаются припадки, она корчится в судорогах, кричит. И чем старше
становится, тем хуже ей делается. Еще пару лет назад Римма лежала после них
час-другой и вставала, а теперь неделю мается. Да вы сами ее сейчас видели.
– Не позавидуешь вам, – посочувствовала я женщине, – а что
случилось с Артемом?
– Осложнение после гриппа, – грустно ответила Мира Марковна,
– начиналось все обычно: температура подскочила, мы врача вызвали, стали
мальчика лечить, он на поправку пошел. А потом вдруг потерял сознание, отек
легких и смерть. Племяннику едва двадцать лет исполнилось, Тема был очень
талантливым художником, постоянно рисовал, день и ночь работал, его взяли в
издательство, крупное, называется… э… «Слон».
– Может, «Элефант»? – переспросила я.
– Точно, – кивнула Мира Марковна, – Артем очень понравился
начальнику художественного отдела, мальчику дали задание, пообещали быстрый
карьерный рост… и такая глупая, нелепая смерть.
Я встала.
– Извините, пожалуйста, я вела себя непозволительно, но мне
показалось…
– Ерунда, – перебила Мира Марковна, – я отлично вас понимаю.
Спасибо, что вернули деньги.
– Еще раз простите, – расшаркалась я, уже стоя у выхода, –
Римма Марковна очень добрый человек. Мало кто в наше время сразу придет на
помощь незнакомцу, даст деньги и не попросит расписки.
– Да, сестра у меня замечательная, но… жизнь у нее пошла
наперекосяк, – грустно сказала Мира Марковна, закрывая за мной дверь.
