– Значит, ваш сын не представляет ни малейшего интереса для
спецслужб других стран, – ободрила я растерянную мать, – будущий живописец
наделал долгов? Он играет в казино? Торгует кокаином? Колется героином? Спит с
чужими женами?
Римма Марковна перекрестилась.
– Ужас! Ни о чем подобном и речи быть не может! Тема
стопроцентно порядочный человек, он никогда не видел наркотиков, не заглядывал
в игорный дом и…
– Зачем тогда его похищать? – перебила я Васюкову. – Где
смысл?
Римма Марковна притихла.
– Идите спокойно домой, – сказала я, – и попробуйте пожить
для себя. С Артемом все в порядке.
– Нет, его похитили, – уперлась Васюкова.
– Назовите хоть одну причину для похищения, – я начала
раздражаться.
– Ну… просто так! – гениально ответила Римма Марковна. – Его
видели в этой больнице!
– Со связанными руками-ногами и с мешком на голове? – не
выдержала я. – Парня тащили вооруженные до зубов террористы?
Васюкова ойкнула и схватила меня за плечо.
– Сижу я дома, вдруг приходит соседка Элеонора из
девятнадцатой квартиры, вроде бы чайку попить, и спрашивает, как себя чувствует
Тема…
Римма Марковна еще никому не успела озвучить версию об
отъезде сына и решила отделаться стандартным ответом:
– Хорошо.
Соседка положила в чашку сахар, размешала его и вдруг
сделала странное заявление:
– Не покупай антибиотики, они теперь слишком дорогие, у меня
остались лекарства после операции, я отдам тебе их за копейки.
Римма поперхнулась чаем.
– Антибиотики? Зачем они мне?
Элеонора укоризненно посмотрела на Васюкову.
– Никакого стыда в том, что Артем заболел, нет. Если ты не
хочешь, я никому не расскажу. Но зачем зря деньги тратить? Возьми у меня
лекарство. Мне понадобилось всего пять уколов, а меньше десяти ампул не
продают, вот они и остались.
Римма Марковна похолодела.
– Заболел? Кто?
– Тема, – поджала губы Элеонора, – я сегодня навещала в
больнице коллегу по работе и перепутала палаты, вошла не в сто десятую, а в сто
первую. Гляжу – на койке Артем.
– Ты, очевидно, обозналась. Тема уехал в конце декабря… э… э…
в Америку, ему там работу предложили, – дрожащим голосом соврала Васюкова.
– Ну и дела! – закудахтала Элеонора. – Встречаются же
двойники! То-то он со мной беседовать не захотел. Я поздоровалась вежливо,
поинтересовалась: «Темочка, как ты сюда попал? Бедняжечка! Мама ничего о твоей
болезни не говорила!» А парень в ответ: «Дайте поспать спокойно, я вас сюда не
приглашал». И тут медсестра появляется со шприцами, говорит: «Вы кто? Уходите
немедленно, больному пора антибиотики колоть». Риммочка, ты не стесняйся,
забери у меня лекарство. Хотя у тебя, наверное, теперь с финансами порядок. Ну
надо же, в Америку… Там большие деньги платят! Только, представляешь, тот, из
больницы, одно лицо с Темой!
Римма Марковна с огромным трудом дождалась, когда болтливая
Элеонора уберется наконец восвояси. А на следующий день бросилась в клинику.
Сто первая палата была пуста, и вообще Артем Петрович Васюков не был
зарегистрирован в качестве больного. Но мать не удовлетворилась полученными
сведениями, она кинулась в ординаторскую, узнала имя заведующего отделением и
стала допрашивать Александра Григорьевича.
Доктор был немногословен, но кое-какую информацию сообщил.
Сто первая палата имеет особый статус, это одноместный люкс с личным санузлом,
и он находится в распоряжении главврача Игоря Олеговича Романенко. Клиника так
называемая скоропомощная, сюда машины с красным крестом свозят не только тех,
кому стало плохо дома или на службе, но и жертв аварий, нападения грабителей, а
также бомжей. Свободных коек в больнице никогда нет, приемное отделение всегда
переполнено. Текучесть кадров в клинике огромная, врачи и медсестры не хотят за
маленькую зарплату иметь большую головную боль, поэтому стремятся при первой же
возможности смыться в более спокойное место. Коридоры забиты каталками, на них
лежат те, кому не хватило места в палатах, в которые втиснуто по пять-шесть
коек. Но, несмотря на такое положение, сто первая палата остается одноместной.
Приказ о помещении в нее больного может отдать только сам Романенко, более
никто. Игорь Олегович сейчас находится на конференции в Лондоне. Никаких
сведений о больных доктор давать не имеет права, единственное, что он может
сказать, – это следующее: больного по имени Артем Васюков там никогда не было.
Римма Марковна растерялась, Александр Григорьевич говорил
весьма убедительно, а Элеонора могла ведь и ошибиться, на койке, наверное,
лежал человек, похожий на Артема.
Ночью Васюкова не смогла заснуть, а утром, сама не понимая
зачем, снова поехала в больницу и прошмыгнула в элитную палату. Римма Марковна
тщательно осмотрела ее, изучила внутренности шкафа и тумбочки, обнаружила кругом
чистоту, полнейшее отсутствие каких-либо вещей, затем заглянула в ванную. Там
тоже все сияло белизной. Глубоко разочарованная женщина уже собралась уходить и
напоследок открыла небольшое помойное ведро. Убедившись, что внутри лежит лишь
новый пакет для мусора, отпустила педаль. Крышка хлопнула, ведро сдвинулось с
места, и Римма Марковна увидела комочек темно-синей бумаги. Очевидно, кто-то
кинул его случайно мимо ведра, а уборщица не заметила скрученный фантик.
Васюкова торжествующе посмотрела на меня.
– Теперь понимаете? Элеонора не обозналась! Тема был в
палате, но врач почему-то скрыл от меня сей факт!
Глава 5
– Почему вас так взволновал какой-то фантик? – не поняла я.
Васюкова заявила:
– Он был от конфеты «Фестиваль». Это карамелька, сверху
белая, а внутри варенье, вишневое.
– И что? – продолжала недоумевать я.
Римма Марковна чуть сдвинула брови.
