Я тоже принадлежу к людям так называемого «кошачьего» типа.
Тот, кто имеет дома Мурку, отлично понимает, о чем идет речь. Ни один уважающий
себя кот не потерпит в квартире плотно затворенных створок. Если вы случайно
закроете дверь в кухню или ванную, то услышите заунывно-протяжное «мяу».
Питомцу вовсе не надо принимать душ, он просто желает иметь доступ во все
помещения.
Я еще раз подергала дверь и пошла к столовой. Если память
мне не изменяет, в маленьком простенке около лестницы, ведущей на верхнюю
палубу, висит доска с запасными ключами.
Деревянная панель оказалась там, где я предполагала, на
железных крючках висели ключики, но под небольшой бумажкой с цифрой «8» было
пусто. Вот теперь я твердо решила во что бы то ни стало залезть в тщательно
запертое помещение.
Мое детство прошло во дворе, где погожими вечерами за
длинным деревянным столом собирались мужики, чтобы «забить козла». Доминошники
курили жутко вонючие сигареты «Дымок» и «Прима», постепенно входили в раж,
стучали костяшками и порой матерились. Едва из чьих-то уст вылетало бранное
слово, как какая-нибудь из баб, развешивающих на веревках выстиранное белье,
начинала громко возмущаться:
– Ирод! Не бранись! Здесь дети!
Мужик принимался извиняться:
– Ладно, ладно, ненароком вылетело. Больше ни-ни.
Но, несмотря на обещание, «ненароком» вылетало часто, и
школьники уже к третьему классу осваивали великий и могучий русский язык в
полном объеме. А еще мои соседи регулярно оказывались за решеткой кто за пьяную
драку, кто за кражу. Женщины собирали передачи, ездили на свидания, а когда
сиделец возвращался, весь двор сутки гулял. Бывший уголовник делился
впечатлениями, а длинными июньскими вечерами очень часто под нашим окном
звенела гитара и хриплые голоса пели: «Таганка, все ночи, полные огня, Таганка,
зачем сгубила ты меня? Таганка, я твой бессменный арестант – погибли юность и
талант в твоих стенах».
Таганская тюрьма к тому времени уже была разобрана, но в
фольклоре продолжала жить. Стоит ли удивляться, что все ребята нашего двора
умели открывать замки при помощи спицы, вязального крючка или пилки для ногтей?
Запоры раньше были примитивными, а маникюрные принадлежности – железными. Я
овладела наукой взломщика в полном объеме, а мастерство, как известно, не
пропьешь.
До своей каюты я дошла за секунду, взяла из сумочки
тоненькую пилочку для ногтей, вернулась к непокорной двери, пошуровала в замке,
открыла его, бесстрашно вошла внутрь и поняла: я нахожусь в каюте Зарецких. На
стуле у входа висел очень приметный ярко-красный свитер ученого с вышитой на
нем буквой «L», а на кровати лежала Вика.
– Простите, я хотела узнать, как вы себя чувствуете,
стучала, стучала, ответа не услышала, решила посмотреть. Вика, не сердитесь.
Вам лучше? – пролепетала я.
Девушка не отвечала. В каюте царил полумрак, два
иллюминатора были закрыты темными шторами, малая толика света в каюту проникала
из третьего, на нем жалюзи опустили на три четверти.
– Вика, – позвала я. – Вика!
Никакой реакции не последовало. Я бесцеремонно зажгла
верхний свет, сделала три шага к постели и зажала рот рукой. По подушке
разметались белокурые волосы, тонкие руки лежали поверх одеяла, на фоне белого
белья они казались желто-синими. Пальцы слегка скрючились. Голубые глаза, не
моргая, уставились в потолок, рот был слегка приоткрыт. Подруга Леонида не
походила на глубоко спящего человека: передо мной лежала покойница. Но самым
страшным было другое. Лицо Вики загадочным образом постарело, оно принадлежало не
юной девушке с пухлыми щечками и гладкой кожей. Сейчас лоб Зарецкой изрезали
морщины, у глаз образовались «гусиные лапки», от носа к подбородку пролегли
складки, кожа выглядела дряблой, а кисти рук покрывали мелкие пигментные пятна.
Вике с легкостью можно было дать лет пятьдесят, от прежней юной особы остались
лишь волосы да худоба. Узнать девушку было просто невозможно.
Я, ошалев от изумления, смотрела на труп, и вдруг меня
осенило: на лице нет синяков. Преодолев страх, я откинула одеяло, увидела
стройное тело, облаченное в дорогую ночную рубашку, потом, собрав в кулак все
мужество, я осторожно приподняла край шелкового, щедро украшенного кружевами
одеяния и поняла: на травмированной ноге нет и следа ссадины. В каюте Зарецких
лежала совершенно незнакомая мне женщина. Она не имела ни малейшего отношения к
Вике, я не встречала ее на борту. Как она сюда попала?
Глава 26
Я аккуратно вернула одеяло на прежнее место, выползла из
каюты, тщательно заперла дверь, выбралась на верхнюю палубу и рухнула в
шезлонг. На теплоходе была еще одна гостья, которую хозяин не счел нужным
представить остальным? Василий Олегович тайно провел на теплоход женщину? Но
почему она находится в каюте Зарецкого? Куда подевалась Вика? Сошла на берег?
Однако теплоход делал всего одну остановку в Панове, и после отплытия из богом
забытого местечка красавица была с нами!
Я попыталась собрать мысли в кучку, но единственное, до чего
додумалась, это взять мобильный и позвонить Юре. Представляю, как он
отреагирует. С утра узнал про педофильские наклонности Василия Олеговича,
теперь следующая, не менее шокирующая новость.
В каюте я искала сотовый минут десять, потом оставила свои
попытки. Скорее всего, Юра, уходя на прогулку, случайно прихватил мою трубку.
Потерпев неудачу, я решила найти Ивана Васильевича, но
капитан, очевидно, ушел с остальными. На теплоходе не оказалось и никого из
членов команды. Я тщательно облазила все судно, не поленилась спуститься на
самый нижний уровень, заглянула в каюту среднего размера, где было пять коек, и
поняла, что попала в так называемое мужское общежитие. Через дверь от него
обнаружилась крохотная каюта. Она была даже меньше комнатушки, в которой
устроили Светлану. Здесь, похоже, обитала Маргарита Некрасова. Почему я сделала
такой вывод? На кровати лежала книга под названием «Анжелика – маркиза
ангелов». Некогда это произведение Анн и Сержа Голон пользовалось у российских
женщин бешеным успехом, я сама, помнится, рыдала над приключениями красавицы и
мечтала достать все романы о ней. Увы, заветные книги можно было получить,
только сдав двадцать килограммов макулатуры. Помнится, мы с моей подругой
Тамарочкой сначала пытались копить старые газеты и собирать прочитанные
журналы, но за месяц набрали не очень большую стопку. От того, что романы
практически недоступны, они казались еще более желанными, и Тома придумала
замечательный план. Для его осуществления требовалось заработать денег. В
советские годы подростку устроиться на службу было очень трудно, но мы так
жаждали узнать, что же далее случилось с Анжеликой, встретилась ли она со своим
возлюбленным, что преодолели все преграды и пристроились на почту разносить
газеты. Хитрая заведующая предложила:
– Оформим почтальоном мою маму, а с сумками будете
бегать вы. Зарплата десять рублей.
