– Там одна картошка, – сердито заявил капитан,
очевидно, заглянувший в кастрюлю. – Что вы пили?
– Какао! – хором ответила парочка.
– На водяре порошок развели? – уточнил Иван Васильевич. –
Оба на палубу марш! Там повсюду куриные перья! Собрать! Доложить! Во-он!
Громкий топот перекрыл вопль приведенного в бешенство
начальника. Оставшись один, капитан отвел душу словами, которые я здесь
приводить не рискую.
Похоже, гнев босса от крепких выражений не утих. Через
секунду Иван Васильевич с силой пнул кастрюлю, в которой я сидела.
– Ой-ой! – воскликнула я.
Голос морского волка перешел в более высокий звуковой
регистр.
В мое убежище ворвался свет, я подняла голову и увидела
нависшее надо мной лицо Ивана Васильевича с пунцовыми щеками и выпученными
глазами.
– Доброе утро, – вежливо сказала я. – Погода
сегодня обещает быть теплой, не находите?
Капитан странно каркнул, потом исчез. Я встала, увидела, как
Иван Васильевич исчез между деревянными дверцами, и скрылась в коридоре.
Дверь в нашу каюту неожиданно оказалась заперта изнутри.
Сначала я удивилась, потом поняла: снова заклинило замок. Сегодня же попрошу,
чтобы механизм починили! Впрочем, отлично знаю, как поступить. Я открыла
соседнюю пустую каюту, прошла сквозь общий для двух спален санузел, поставила
на рукомойник большую бутыль растворителя, которую прихватила по дороге в
кладовой. Очень надеюсь, что Юра спит, иначе мне, вместо того чтобы подремать
часок до завтрака, придется рассказывать ему невероятную историю про Самойлова.
Шумаков тихо похрапывал, но мне не удалось закатиться к нему
под бочок. В каюте обнаружился Иван Васильевич, который тряс следователя за
плечи.
– Что вы делаете? – зашипела я.
Капитан вздрогнул, выпрямился и спросил:
– Ты откуда?
Его фамильярность меня удивила, но я ответила, ткнув пальцем
в дверь, за которой скрывались душ с туалетом:
– Оттуда, а что?
Иван Васильевич откровенно растерялся, но сумел вывернуться
из щекотливой ситуации:
– Мне положено проверять количество пассажиров на
борту, нынче сильно развито пиратство, возможны похищения. Пойду дальше!
Ладонь капитана легла на ручку и стала дергать ее в разные
стороны.
– Замок сам по себе захлопывается, – пояснила
я, – его надо открыть.
Капитан, не произнеся ни слова, повернул ключ и испарился. Я
юркнула под одеяло, закрыла глаза и вдруг поняла, по какой причине Иван
Васильевич выглядел как детсадовец, потерявший на людной улице мать. Увидев
меня на дне кастрюли, капитан оторопел, а потом, наверное, решил, что пассажирка
сошла с ума, если уютно устроилась в емкости для супа. Он и поспешил в нашу
каюту, чтобы побеседовать с Юркой. Думаю, Иван Васильевич хотел посоветовать
Шумакову отправить меня к психиатру. Но разбудить Юру – сложная задача, тут
необходимо применять особые приемы, о которых капитан не знает. Речной волк
стал тормошить парня, и тут из санузла появилась я, в халате и босиком. Тонкий
пеньюар успел высохнуть после купания в воде с картошкой, поэтому я выглядела
вполне обыденно: женщина, проснувшись, сбегала в туалет и теперь возвращается,
чтобы покемарить до побудки. Наверное, Иван Васильевич решил, что на кухне у
него была галлюцинация.
К завтраку мы с Юрой опоздали. Вошли в столовую в тот
момент, когда официант Антон уже подал горячее.
– Просим прощения, – сказал Шумаков. – Не
привыкли к свежему воздуху, вот и спим, словно оглушенные!
Манана заулыбалась:
– Дело молодое, не оправдывайтесь.
– Я бы не назвала этих двух молодыми, – как всегда
бестактно брякнула Алина.
Пиар-директор мне подмигнула:
– Дело не в возрасте, а в любви. У Вилки с Юрой сейчас
самый хороший период в жизни, им надо наслаждаться на полную катушку.
– Надеюсь, мы проживем с таким настроением до конца
жизни, – серьезно ответил Юра.
– На это не рассчитывайте, – каркнула
Алина. – Встретимся через два года – будете орать друг на друга и сыпать
взаимными упреками.
Мне стало неприятно. Совершенно не к месту вспомнился Олег
Куприн. Каким милым он был в период жениховства и как сильно изменился спустя
несколько лет после нашей свадьбы! Интересно, что думает по этому поводу
Юрасик? Шумаков знает о некоторых деталях моей биографии, но сам не любит
говорить о своем прошлом, мне известна лишь малая толика. Юра никогда не
регистрировал брак и не имеет детей. Даже о родителях не распространяется.
Иногда, правда, мне достаются крохи информации. Вот сейчас на теплоходе я
выяснила: отец Юры имеет дачу. И это все. Интересно, как мой спутник
отреагирует на выпад диетолога? Юра воткнул вилку в кусок рыбы.
– Говорите, через два года? Шикарно, у нас будет
двадцать четыре месяца безоблачного счастья, а там посмотрим!
– Эйфория продлится от силы до зимы, – зудела
Алина, решив навсегда испортить мне аппетит. – Уж поверьте, я знаю, о чем
говорю. Мужчины – козлы!
Шумаков засмеялся:
– Вы правы, около тридцати процентов парней заслуживают
сравнения с бородатыми животными. Но кто у козла жена? Ведь не тигрица же! Тоже
коза. А вот у льва в прайде – львица. Если вы супруга козла, это одно дело, а
если льва, то другое. Вилка, ты какого мнения на сей счет?
– Мне нравится леопард, – с набитым ртом ответила
я. – Благородный, красивый, смелый зверь, и красавец в придачу!
– Если хищника привязать дома к батарее, он
превратиться в кролика, – не успокаивалась Алина, которой, похоже, очень
хотелось, чтобы разгорелся скандал.
Я кожей ощутила, как в столовой сгущается атмосфера.
Очевидно, Катя почувствовала то же самое. Она нарочито весело спросила:
– Ну, чем будем заниматься сегодня?
Василий Олегович улыбнулся:
– Можем изучать остров.
– Остров? – переспросил Никита Редька. – Но
мы же пристали к выселенному городку Козловску!
Иван Васильевич, который сегодня решил трапезничать с
пассажирами, сообщил:
