– Кто? – спросила я.
Маруся повысила голос:
– Катька Иванова, мы в один класс ходили. Ее мама давно
развелась с мужем, а через пару лет нашла себе любовь. Нет бы Ивановой
порадоваться, что у матери все хорошо, но она дома террор устроила, стала
скандалы закатывать, дудела матери в уши: «Он шофер, зачем тебе тупой дядька,
нам и без него хорошо». Можно подумать, что сами Ивановы к королевской фамилии
принадлежат! А потом она и вовсе сказала: «Выбирай: либо я, либо он!» И как
тебе такая заява?
– Катя – махровая эгоистка, – по достоинству
оценила я поведение незнакомой девочки, – сама через несколько лет выйдет
замуж, а мать останется одинокой.
– Отвратительно! – воскликнула Маня. –
Поэтому я сейчас и звоню. Муся, мы с Кешей с любым твоим мужем найдем общий
язык, единственное, чего хотелось бы, так это чтобы он любил животных,
остальное ерунда. И Зайка того же мнения, и Дегтярев, и даже Ирка с Иваном.
Тут только до меня дошел смысл разговора.
– Маня, ты полагаешь, что у меня роман?
– Мусечка, – затарахтела девочка, – Ольга
велела всем сделать вид, будто мы ничего не знаем, но я подумала, вдруг ты
предполагаешь, что я, как Катька Иванова, начну истерики мутить, и поэтому
соврала про день рождения Наташи Расковой?
Я оценила масштаб неприятности.
– Почему вы вдруг решили, что у меня объявился ухажер?
Маруся хихикнула.
– Ната Раскова позвонила Вере Луганцевой и сказала: «У
Даши появился мужик, она с ним решила недельку провести, а чтобы ее семья не
взбесилась и не заперла шебутную маменьку в погребе, наврала, будто гуляет у
меня на днюхе. Никому не рассказывай, это секрет». Вера звякнула Кире Поповой
со словами: «Прикинь, Васильева отрыла себе парня, он голь перекатная, живет в
подвале, у них любовь-морковь и прочее. Никому не рассказывай, это секрет».
Кирка поделилась новостью со Светой Ильиной, нашептала ей: «Дашка связалась с
парнем, украинцем, он на рынке морковью торгует. Никому не рассказывай, это
секрет». Светка пошла делать маникюр и растрепала про тебя мастеру Тане. Лена
Ильина на следующий день прибежала в салон на укладку, а там все уже
переругались, одни на твоей стороне, кричат: «Подумаешь! Какая разница, кто он
по происхождению? У парня отец богатый, он всю оптовую торговлю мясом в Москве
контролирует и имеет монополию на продажу корейской моркови. Наплевать, что
юноше девятнадцать лет!»
Другие им возражают: «Нельзя русской женщине за пожилого
корейца замуж выходить, ничего хорошего из-за разницы в возрасте и менталитете
не получится. Что Васильевой делать с дедушкой на девятом десятке?»
Ильина тут же Зайке звякнула и спрашивает: «Олюшка, почему
мне не прислали приглашение на свадьбу Даши?»
Зая прибалдела и ответила: «Дашутка не собирается под
венец».
«Вот ты какая! – обиделась Лена. – Все только и
говорят про ее жениха, шейха из Дубаи, который богат до неприличия, он осыпал
невесту рубинами размером с морковь!»
Ольга попыталась разобраться в сплетнях, пошла по цепочке,
добралась до Наты Расковой, и та призналась: «Все правда. Дашутка попросила вам
соврать, что я отмечаю день рождения в течение недели. Она боится вам
признаться про отношения с сыном чернокожего эмигранта из Марокко, будущий
свекор – бизнесмен, имеет ювелирный магазин, где продает эксклюзивные
украшения, медальоны из эмали в виде овощей, на верхней крышке у них выложено
бриллиантами «Любовь-морковь».
– Круто, – только и сумела вымолвить я, когда
Манюня остановилась, чтобы набрать воздух в легкие.
– Мусечка, знай, – продолжала Маруся, – нам
все равно, кто он: кореец, индус, украинец или негр. Черный, белый, синий,
фиолетовый, лишь бы тебе было хорошо, привози его смело в Ложкино, ни Кеша, ни
Зайка, ни я, ни Ирка с Иваном ничего не скажем, а Дегтярев с Темой вообще его
не заметят. Помнишь, как у нас в доме жил Орландо из Испании? Когда он через
четыре месяца в Мадрид улетать собрался, полковник увидел в прихожей чемодан и
сказал испанцу: «Очень рад, что у нас гости. Вы сегодня прибыли?
Располагайтесь, чувствуйте себя как дома».
– Угу, – пробубнила я.
– Ты не можешь говорить? – заговорщицки подытожила
Маруська. – Чмок-чмок!
Я положила трубку на пассажирское сиденье. Знаю, что сплетни
разносятся среди знакомых со скоростью огня, бегущего по бикфордову шнуру. Но
чтобы такое придумать! И как мне лучше поступить? Поругаться с Расковой? Очень
хочется высказать Натке все, что я о ней думаю, но смысла нет.
Мобильный снова ожил, я посмотрела на дисплей и
обрадовалась:
– Привет, Назар, есть новости?
– Да, нам надо встретиться, – ответил главный
секьюрити банка, – не хочу по телефону говорить. Как насчет совместного
ужина? Ты сейчас где?
– Почти в центре, – уточнила я.
– В районе Бронных улиц есть ресторан «Марья
Иванна», – продолжил собеседник, – там хорошо кормят.
– Знаю, очень милое заведение с домашней кухней,
стилизовано под квартиру, по залам ходят собака породы чихуа-хуа по кличке
Шурик и котик, чье имя я забыла. Могу быть там через десять минут, –
пообещала я.
До сих пор я общалась с Назаром исключительно по телефону,
но, очутившись в трактире, сразу поняла, что начальник службы безопасности
уютно устроился у окна. Он был здесь единственным мужчиной, одетым в костюм и
белую рубашку с галстуком, остальные представители сильного пола мало походили
на охранников. Их здесь всего было трое. Один – юноша лет двадцати с рыжими
волосами, второй – пижон средних лет в клетчатой модной толстовке с короткими
рукавами, открывавшими бицепсы, украшенные масштабными татуировками, и
секьюрити в пиджачной паре.
Я быстро подошла, села напротив него и весело воскликнула:
– Привет!
Назар оторвался от макарон и, окинув меня оценивающим
похотливым взглядом, ответил:
– Добрый вечер.
Я никогда не испытывала расположения к самцам, которые
мысленно раздевают женщин, но с Назаром нас связывают рабочие дела, поэтому
постараюсь сделать обстановку дружеской.
– Угостишь пирожком? – улыбнулась я и, не
дожидаясь ответа, схватила с тарелки кусок кулебяки с капустой.
– Положи на место, – буркнул Назар, – я себе
заказал.
Грубость его удивила, о партнере у меня составилось
положительное мнение, но лучше не делать поспешных выводов, вероятно, сама того
не желая, я наступила секьюрити на больное место. Есть люди, которые очень не
любят делиться своей едой.
