– Но не любому удается похоронить популярное
издание, – протянула я. – Лучше дай мне адрес «Базел» и фамилию
главного редактора, прокачусь туда, вероятно, в коллективе есть человек,
который сможет рассказать мне про Быстрова. Надежда призрачная, но она есть.
Я надеялась найти в редакции человек десять парней и девушек
в джинсах, но в небольшой комнате сидел один мужчина лет пятидесяти, меньше
всего похожий на журналиста. Столкнись я с ним на улице, приняла бы рыхлого
лысоватого дядечку за учителя математики или научного сотрудника из заштатного
НИИ.
– Это газета «Рекорд»? – на всякий случай уточнила
я.
– Да, – кивнул толстяк, – хотите опубликовать
поздравление? Присаживайтесь, цена умеренная. Сами напишете или мне доверите?
Можно в стихах сочинить, людям нравится, когда их в поэтической форме чествуют.
– Когда-то в Москве продавалось одноименное
издание, – заулыбалась я, – мне оно очень нравилось, жаль, что газета
пропала из киосков.
– Правда? Вы читали прежний «Рекорд»? –
обрадовался дядечка. – Это я его выпускал, Валентин Карасев. Увы, мы не
выдержали конкуренции, разорились, пришлось уйти под крыло «Базел», теперь я
занимаюсь освещением новостей этой фирмы.
– Наверное, скучаете по большой журналистике? –
предположила я.
Валентин начал выравнивать стопку газет на столе.
– С одной стороны, да! С другой – я не могу одобрить
приемы современных репортеров, меня обучали иным методам. В первую очередь –
это тщательная проверка фактов и беспристрастная подача материала. Нынешние
газетчики грешат навязыванием читателю собственного мнения, им никто не
объяснил, что в нашей профессии есть разные жанры. Репортер лишь сообщает
информацию, он ее не оценивает, а вот обозреватель имеет право на свою позицию.
Сейчас всеми позабыт принцип «не навреди», сто раз подумай до того, как
выставишь человека в отрицательном свете, да только нынче положительная
информация не в чести. Поэтому мне лучше здесь, я пишу поздравления
сотрудникам, освещаю их успехи, корю за недочеты. Немалое значение имеет и
стабильная зарплата.
– Жаль, что того «Рекорда» больше нет, – гнула я
свою линию, – у вас тогда работал великолепный репортер Сергей Быстров,
такие захватывающие статьи писал. Не знаете, где парень сейчас?
– Брат Торопыги, – нахмурился Валентин.
– Чей брат? – переспросила я. – Торопыга –
это кто?
– Вы не работник фирмы «Базел», – протянул
Карасев, – зачем пришли?
Ответ нашелся мгновенно.
– Вашей проницательности можно позавидовать, меня зовут
Даша Васильева, я разыскиваю Сергея Быстрова.
– С какой целью? – помрачнел Валентин.
Если не можешь сказать правду, постарайся убедительно
соврать.
– Я работаю помощницей человека, который задумал
выпускать еженедельное издание, оно должно стать самым тиражным, читаемым,
продаваемым.
– Очередная «Желтуха», – грустно заметил
Карасев, – одной злобной собакой в стае станет больше.
– Нет, – я бросилась яростно защищать свой
придуманный проект, – мы будем работать над умной, интеллигентной «желтой»
прессой.
Валентин сложил руки на животе.
– Во времена моей юности с трибун часто звучала фраза
«социализм с человеческим лицом», я приучен к абсурдным высказываниям, но
«умная, интеллигентная «желтая» пресса» – это еще больший нонсенс, чем уже
упомянутый мной человеколюбивый социализм.
– Мы набираем в штат лучших из лучших, – зачастила
я, – отдел развития нашего издания тщательно изучал прессу и отобрал
несколько людей, опираясь исключительно на их публикации. Мы хотим предложить
Быстрову неплохой оклад, но не знаем ни его адреса, ни телефона, надеемся, вы
поможете!
Валентин покусал нижнюю губу.
– Вы ведь уже приняли решение о приеме в штат этого
репортера?
– В принципе, да, – кивнула я.
– Издателя привлекло бойкое перо Сергея?
– А еще его умение первым раздобыть горячие
факты, – добавила я.
– Вот из-за его сенсации и умер «Рекорд», – зло
сказал Валентин, – они с Торопыгой словно «да» и «нет». Он слишком скорый,
а Виталина как черепаха.
– Кто такая Виталина? – не поняла я.
Валентин взял ручку и принялся рисовать на листке чертиков.
– Если вы расскажете о Сергее правду и окажется, что
журналист не так хорош, как мы решили, я доложу своему начальнику о вашем
мнении, и Быстрова близко не подпустят к нашей редакции. – Я решила
сыграть на явной неприязни Карасева к бывшему подчиненному.
Валентин дернул плечами.
– Когда «Рекорд» еще был популярным еженедельником, у
нас работала девушка Виталина, но ее никто не звал по имени, только Торопыгой.
– Она вечно спешила? – предположила я. –
Первая приезжала к месту событий?
Карасев отбросил клочок с каракулями.
– С точностью до наоборот. Торопыге не следовало
заниматься репортерской работой, ни малейших признаков таланта у нее не было.
– Не у всех корреспондентов золотые перья, –
сказала я.
– Верно, – не стал спорить Валентин, – но
тогда у человека есть другие качества: он мобилен, в любое время готов
сорваться с места и лететь на задание, первым успевает добыть информацию или
обладает даром разговорить любого собеседника. Читали когда-нибудь интервью,
которые делает Дина Кадбель?
Я с умным видом кивнула. Специалист, подыскивающий лучшие
кадры в журналистской среде, обязан знать почти все имена. Надеюсь, Валентин не
станет задавать вопросы о творчестве Дины. Я о ней ничего не слышала.
