– У «груши» была темно-коричневая веточка, а теперь она
красная, – пробормотала я.
– Свет здесь плохой, – махнул рукой
Евгений, – все жалуются. Ну, вперед и с песней?
– Начинайте, – храбро согласилась я и закрыла
глаза.
Процедура длилась около часа, мне долго мыли голову вонючими
растворами, затем Женя схватил ножницы и яростно ими защелкал, приговаривая:
– Чертовы капсулы, машинкой не пройти.
Я покорно сидела в кресле, понимая, что «стрижка» будет
страшнее некуда. Перед тем как глянуть в зеркало, нужно себя морально
подготовить, поэтому я мысленно твердила: «Сейчас, конечно, я буду похожа на
оживший бильярдный шар, но это ненадолго, уже на следующие сутки волосы чуть–
чуть подрастут, а через неделю я превращусь в симпатичного ежика. Нынче люди
позволяют себе разные, подчас диковинные эксперименты с внешностью, я не
привлеку к себе повышенного внимания. Главное, не испугаться, не зарыдать и не
упасть в обморок».
– Готово, – объявил Женя, – ну, открывай
глаза!
Я повиновалась, приподняла веки и заорала:
– Матерь божья!
– Чего, так плохо? – расстроился
парикмахер. – Я старался, как для родной мамы.
Я, лишившись дара речи, молча пялилась на отражение в мутном
зеркале. В последнее время газеты активно печатают снимки вируса свиного
гриппа, и, вероятно, вы видели фото, на котором изображен круглый шар
непонятного цвета, весь утыканный странными короткими трубочками. Я была похожа
на этого возбудителя болезни, как сестра-близнец.
Судорога, сжавшая горло, отпустила.
– Что это торчит из моей головы? – прошептала я.
Женя объяснил:
– Капсулы, при их помощи фальшивые волосья к настоящим
крепятся.
– Снимите их, пожалуйста, – взмолилась я.
– Так не могу, – развел руками парикмахер, –
нет нужных растворов, а сбрить не получается, машинка их не берет, ножницами
отрезать не могу, слишком близко к коже расположены, надо чуток повременить, а
лучше идите завтра туда, где их ставили, они отцепят.
Я вспомнила, как Карина говорила, что никто, кроме наглого парня,
не сможет растворить этот клей, а Леня выйдет на работу только через неделю, и
прошептала:
– Катастрофа!
– Платок я тебе обработал, – заботливо продолжал
Женя, – можешь его повязать. Эй! Не вздумай рыдать! Ну не красавица ты,
зато, похоже, при деньгах. Сходишь к хирургу, поправишь рот, кожу отшлифуешь,
нет проблем. А про волосы вообще не думай, отрастут.
От его сочувственных слов я расстроилась еще больше и,
повязывая мятый платок, изо всех сил сдерживала слезы.
– М-да, – крякнул Женя, – некрасиво получается!
Будто ты косынку на мелкие бигуди нацепила. Не хнычь! Вот! Держи!
Мастер вытащил из шкафчика нечто похожее на дохлую ворону и
протянул мне.
– Носи на здоровье, не бойся, парик совершенно чистый.
Ну, примерь!
Я нахлобучила парик. Пришлось признать: короткая стрижка и
иссиня-черный цвет волос сделали меня вполне приятной брюнеткой.
– Вечно бабы реветь начинают, – неодобрительно
заметил Женя, – нет бы спокойно подумать: на любую неприятность есть своя
приятность.
Я достала кошелек, отсчитала деньги, пару раз судорожно
почесалась и испугалась.
– Вы уверены, что все блохи сдохли?
Женя ткнул пальцем в большую бутыль, украшенную наклейкой
«Яд. Хранить отдельно от пищевых продуктов».
– Чернобыль! Ни одна поскакушка его не вынесет. Не
сомневайся, я на даче этой штукой всех отравил: мышей, крыс, соседей! Шутка про
соседей! А про грызунов правда.
– Но я продолжаю чесаться, причем даже сильнее, чем
раньше! – выдвинула я контраргумент.
Женя надулся.
– После химической обработки кожу всегда дерет! И
психический эффект! Пройдет до завтра.
Ко временному пристанищу я подкатила около полуночи,
запарковала «миник» и пошла ко входу в бункер. Похоже, мне придется задержаться
у Насти надолго, а может, я останусь здесь навсегда! Вдруг лицо никогда не
примет прежний вид, а волосы не отрастут? Я не рискну показаться на глаза
домашним, куплю билет в Австралию, улечу на край света…
– Эй, тетка, – грубо произнес ломающийся
бас, – гони кошелек!
Я вздрогнула. Ну сколько неприятностей может еще свалиться
на голову одного-единственного человека? Теперь я наткнулась на наркомана,
который грабит прохожих.
– Давай, шевелись, – прогудел парень.
Я протянула ему портмоне.
– Сымай золото, – приказал он.
– Его нет, – ответила я, – можешь забрать
деньги вместе с сумкой.
– Брешешь, – не поверил хулиган, – цепочка
точно есть.
Я вздрогнула. «Груша»! Сейчас подонок отнимет у меня подарок
Маши, не поверит, что безделушка копеечная.
– И правда, ничего, – вдруг по-детски
разочарованно протянул грабитель. – Куда же твоя цепка подевалась?
Я схватилась за шею и не нашла ставший привычным талисман. К
глазам подступили слезы, но я вдруг вспомнила: перед тем как избавить меня от
блох, Женя попросил:
– Снимите украшение, оно может испортиться.
Я покорно положила «грушу» в ящик столика и благополучно там
ее забыла. Парикмахер, сказавший: «На всякую неприятность имеется своя
приятность», оказался прав, моя забывчивость сослужила мне хорошую службу.
Грабитель плюнул на тротуар и убежал, ему досталось только
портмоне с не очень большой суммой наличных.
Стараясь не шуметь, я тихо спустилась по лестнице, вошла в
спальню, пару секунд тихо посидела в кресле, потом взяла пачку сигарет. Сейчас
подымлю у входа и успокоюсь. Но не успела я приоткрыть первую железную дверь,
как услышала голос Насти:
– Ну, давай!
Ответ собеседника девушки прозвучал невнятно, разобрать
слова я не смогла.
– То есть как «нет»? – возмутилась Настя. –
Что значит – не она? Ты перепутал? Урод! Ничего тебе поручить нельзя! Ну
погоди, разберусь с тобой! Связалась с идиотом. Исчезни навсегда!
Меньше всего мне хотелось болтать с Настей, которая
ссорилась со своим кавалером. Я беззвучно прикрыла дверь и, подавив желание
покурить, вернулась в спальню.
