— Я отведу тебя обратно в замок, — сказал он, — а потом вызову врача.
— Нет. — Жизель остановила его. — Мне не нужен врач. Со мной все в порядке.
Это, конечно, было неправдой, и она видела по угрюмому выражению лица Сола — он не поверил ни единому ее слову.
Сол посмотрел на кровать, на которой спала Жизель, полностью одетая.
Когда он привез Жизель обратно в замок, ее всю трясло и она постоянно всхлипывала. Она даже не отказалась от бренди и выпила его залпом, а затем покорно пошла в кровать, когда он предложил ей лечь отдохнуть.
То, что она чуть не попала под машину, потрясло Сола. Он все еще слышал визг колес и тормозов машин, которые, слава богу, сумели избежать удара.
В кровати Жизель дергалась и ворочалась. Иногда она выкрикивала в протесте «Нет!», а руки и ноги беспорядочно двигались, как будто она пыталась бежать. А затем она закричала:
— Нет, мамочка!
Ее крик был наполнен таким страхом, что его звук отозвался в сердце Сола и заставил его встать. Он подошел к кровати в тот момент, когда Жизель проснулась и села.
У нее снова был кошмар — впервые за несколько лет. И на этот раз он казался таким реальным, а каждая его деталь была такой четкой и ясной… Она даже ощущала запах дождя, смешанный с запахом духов матери и затем запахом крови. Кровь была везде — на одежде, на ее руках. Жизель посмотрела вниз и закрыла глаза, горячие слезы текли по ее лицу.
— Жизель? — Она почувствовала, как Сол прикоснулся к ее плечу. — Поговори со мной, — настаивал он. — Скажи, в чем дело.
Жизель вновь открыла глаза. Она была слишком измотанной, чтобы сопротивляться и защищаться. Она и так потеряет Сола, так что какая разница, если в его глазах появится отвращение к ней?
Она глубоко вздохнула:
— Это мамочка с коляской и ребенком… Там, на улице. Они напомнили мне… Я думала… — Ее голос был таким тихим, что Солу пришлось прикладывать усилия, чтобы расслышать ее. — Я должна была остановить их. Не должна была отпускать руку мамы и коляску. Если бы я не…
Она говорила о детстве — Сол начал понимать, что вид той женщины с ребенком и коляской напомнил Жизель об ужасном происшествии, которое в одно мгновение лишило ее и матери, и брата.
— Я должна была умереть с ними. Так думал мой отец. Поэтому он отправил меня к бабушке Мод, вместо того чтобы оставить у себя. Ему невыносимо было видеть меня, потому что я не смогла… спасти их. Он знал, что я должна была умереть вместе с ними.
Сол был потрясен.
— Нет, Жизель, — мягко произнес он, обнимая ее. — Нет. Это неправда.
— Правда, — настаивала она. — Это была моя вина. Если бы я удержала их! Но нет, я отпустила… Отпустила — и они умерли. Мама была сердитая, потому что я не хотела идти на улицу. Было темно, и шел дождь, но она сказала, что нам надо выйти, поскольку Томас никак не мог успокоиться и все время плакал. Велела мне посадить его в коляску, сказала, что потом пойдем в парк и я смогу там покачаться. Но когда мы почти дошли до парка, она передумала и сказала: «Нам надо перейти дорогу». Велела держать ее за руку, но я не хотела… Я хотела пойти в парк, как она и обещала. Тогда мама схватила мою руку, но я высвободилась, и тогда она начала переходить дорогу без меня. Я закричала, чтобы она остановилась, потому что грузовик мчался прямо на них, но она не остановилась… И тогда… и тогда стало поздно… Это моя вина, что они погибли…
— Нет! — воскликнул Сол, в ужасе от того, насколько сильна ее боль. Жизель живет с этой болью уже много лет. — Это не твоя вина! Это был несчастный случай, и твоей вины тут точно нет. — Он провел рукой по ее волосам и откинул их с ее лица. — Посмотри на меня! — Жизель молча подняла заплаканное лицо. — Ты правда думаешь, что судьба позволила бы тебе умереть, когда уже обещала тебя мне?
Глаза Жизель округлились.
— Что… что ты имеешь в виду?
— Когда я увидел сегодня, как ты бросилась под колеса машин, я безумно испугался. И тогда до меня дошло. Я люблю тебя, Жизель… Я думаю, что влюбился еще тогда, после этой глупости на парковке. Судьба свела нас вместе в тот день, потому что мы предназначены друг для друга.
— Нет! — запротестовала Жизель, паникуя. — Ты не можешь любить меня. Не должен. Мы не должны любить друг друга!
— Потому что, возможно, мы причиним друг другу боль? — Сол прислонился лбом к ее лбу и поцеловал ее в переносицу. — Поэтому ты решила не любить никого и не иметь детей? Из-за того, что случилось с твоей мамой и братом?
Жизель опустила голову. Пришло время все рассказать ему о своих чувствах. Она хотела этого и была уже готова… Но слова словно застряли у нее в горле. Она была слишком напугана, чтобы высказать их вслух. И вместо этого просто покачала головой.
В конце концов, это тоже было правдой — хоть и не всей. Пока Жизель могла наслаждаться Солом. А потом… Потом ей придется отдать его другой женщине, которая будет способна дать ему все.
— Я не хотела, чтобы ты знал… Не хотела, чтобы винил меня и смотрел на меня так же, как смотрел отец. Я могла спасти их, но не стала — я отпустила их! — выкрикнула она срывающимся голосом.
— Нет. Это теперь тебе так кажется. Но ты была ребенком… Что ты могла сделать?
Он так ясно представил себе: мокрая дорога, уставшая и взвинченная женщина, которой не терпится добраться до дома, ожидающая, что дочка, чью руку она отпустила, пойдет за ней следом… А Жизель столько лет несет эту ношу вины! От этой мысли у Сола ком застрял в горле.
И в эту самую минуту Сол поклялся себе — он будет любить ее так сильно, что она больше никогда не почувствует этой боли…
— Я люблю тебя, — сказал он снова. Теперь Сол был в этом уверен. Каким же он был глупцом, что отрицал чувство в голове, когда сердце и тело его кричали ему о его любви к Жизель. — Ты ничего не можешь поделать с этим. Ничто на свете не может заставить меня отказаться от моих чувств. Ничто. Я хочу жениться на тебе, Жизель.
Она вся напряглась в его объятиях:
— Нет. Ты не можешь… Ты просто не можешь хотеть на мне жениться.
Пораженный Сол решил свести разговор к шутке:
— А, вот в чем дело… У тебя уже есть муж, так? Ну что ж, придется твой брак аннулировать. В конце концов, ты никогда не принадлежала ему. Ведь ты стала женщиной со мной, стала моей любовью, моей жизнью… — Его голос стал низким, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее. Жизель больше не могла сопротивляться ему, сопротивляться себе. — Самой судьбой мы предназначены друг другу, — настаивал Сол. — Я уверен в этом больше, чем в чем-либо. Встретиться, полюбить друг друга, быть вместе. Судьба даже дала нам обоим не самое счастливое детство, чтобы мы могли лучше понять друг друга. Жестокость наших потерь — это мост, по которому мы можем перейти от одиночества к общему будущему.
— Прекрасные слова, — ответила Жизель, — но…
