На всякий случай Жизель вышла в Интернет, чтобы проверить, какая погода будет на Ковоке и Арецио в это время года. Как она и думала, там теп лее, чем в Лондоне.
Десять минут четвертого. Ей стоит поторопиться. Единственный чемодан, который у нее был, средней величины и неизвестной фирмы. Она обычно брала его, когда отправлялась на север навестить Мод.
Жизель почти закончила паковать вещи, когда в дверь позвонили. Белье, которое она держала в руках, выскользнуло, сердце начало предательски отбивать бешеный ритм.
Отчего она так нервничает? Или она просто взволнована? Конечно же она взволнована!
Звонок раздался вновь, заставляя ее поторопиться к двери.
Сол стоял на пороге, а за ним у тротуара красовался блестящий черный лимузин.
— Готова? — спросил он.
— Не совсем. Мойра сказала, ты заедешь в полчетвертого, — инстинктивно защищаясь, пробормотала Жизель. Она отступила назад, в холл, и тут же пожалела, потому что Сол последовал за ней. — Я быстро, если хочешь, подожди меня в машине.
— Я никогда не верю женщине, когда она говорит, что будет быстро. У вас слишком растянутое понятие времени — как я могу судить по своему опыту.
— Возможно, это связано с твоим вкусом при выборе женщин, чем с определенной особенностью слабого пола? — Жизель просто не могла сдержать колкость.
Она поторопилась пройти по коридору, остановившись только на секунду, чтобы, приглашая, махнуть ему рукой в сторону гостиной:
— Я правда не задержу тебя больше пяти минут.
Сол кивнул.
Ему было интересно, как и где она живет. Он с трудом признался себе в этом. Сама идея заехать за Жизель не имела под собой ничего, кроме как экономию времени. Но теперь, попав сюда, Сол понял — узнать что-либо о ее жизни, видя перед собой безликий интерьер, невозможно. Где все фотографии? Где маленькие женские штучки, над которыми обычно так трясутся и которых полно в домах других женщин? В комнате не было ровным счетом ничего, что могло бы рассказать о своей хозяйке.
Он посмотрел на часы. Жизель говорила о пяти минутах, значит, у нее осталась только одна. Открыв дверь из гостиной, Сол пошел в сторону комнаты, которая, как он решил, была ее спальней. Дверь оказалась открыта, и он услышал звук закрывающегося чемодана. Осторожно Сол заглянул внутрь. Как и в гостиной, в комнате не было никаких украшений и безделушек — голое и невыразительное пространство.
— Это твоя спальня? — спросил он, заставив Жизель, которая не подозревала о его присутствии, резко развернуться и столкнуться с ним лицом к лицу.
— Да, — подтвердила она неровным голосом.
— Больше похоже на келью монашки, чем на спальню современной женщины, — оценил Сол обстановку.
Жизель набрала воздуха в легкие. Она не могла оставить такой комментарий без ответа:
— Это потому, что ты сравниваешь мою спальню со спальнями женщин совсем другого типа.
Ее голос и выражение лица красноречиво говорили — «другой тип», по ее мнению, это падшие женщины.
Вспомнив подружек, в спальнях которых он побывал, Сол не мог не усмехнуться над тем, как высоко они ценили себя. Но ему пришлось признать — у Жизель хватило духу, чтобы сделать такое дерзкое заявление.
— Ну, не настолько другие, как бы тебе ни хотелось этого, — произнес он мягким голосом.
Сол наклонился и поднял с пола шелковые трусики, которые, должно быть, упали с кровати, когда она собиралась. В его руках нежная ткань кремовых трусиков смотрелась очень сексуально.
— Вкус к такому белью, которое мужчине нравится, должен быть универсальной женской чертой.
— Это не мой выбор. — Жизель сделала попытку выхватить трусики из рук Сола.
Но вместо того, чтобы отпустить кусочек кружева, Сол сжал его в руке:
— Подарок любовника, значит?
— Нет! — Жизель чувствовала, как теряет самоконтроль.
Ее злость смешивалась со стыдом. И все это вызывал Сол, который явно наслаждался тем, что дразнил ее. Как же ей хотелось сейчас обрести контроль над собой! Но это было Жизель не под силу. Она словно попала в тонкую паутину — чем больше дергаешься, тем больше та тебя опутывает. Словно говорить неправду… Ложные слова — они затягивают тебя своей мнимой безопасностью. Как предложение денег от кредитора.
Сол, наблюдая за ней, увидел, как бойцовский пыл ослабевает, словно кровь вытекает из вены. Инстинкт подсказал ему — это не он одержал победу, просто в ее истории заключалось что-то, о чем он не думал.
— Тебе понадобится вечернее платье, — безразлично предупредил он.
Жизель испытывала ужас от того, что он мог наблюдать ее смятение. Зачем ему знать? Какая для него разница?
— Вечернее платье?..
— Да. А разве Мойра не сказала — мы сначала едем в Арецио, а только потом на Ковоку?
— Она сказала, у тебя семейные дела, которые надо решить, — растерянно произнесла Жизель.
— Семейные дела, да. Но ты же не будешь есть одна в своей комнате как какая-то викторианская гувернантка. И поскольку жена моего кузена обожает великосветские формальности и наряжается к ужину, от тебя потребуется соответствующий наряд. Или ты уже нафантазировала, будто я хочу, чтобы ты разоделась для меня? — Сол грубо насмехался над ней.
— Определенно нет! — Лицо Жизель покраснело.
— Хорошо. Я бы не хотел, чтобы у тебя появились неправильные идеи только потому, что…
Жизель остановила его:
— Ты уже говорил! И, поверь мне, я не собираюсь фантазировать на твой счет. — Жизель не хотела, чтобы он упоминал о поцелуе. Только не в спальне, где она просыпалась каждую ночь от воспоминаний о нем…
Она была рада, когда Сол предложил ей упаковать платье, это позволило ей отойти от него. Поход к встроенному шкафу дал ей возможность приложить ладони к горячему лицу и угомонить разбушевавшееся сердце. Оно так билось потому, что этот человек выводил ее из себя, а не потому, что теперь ее спальня наполнена запахом мужчины, мысли о котором не давали ей спать вот уже несколько дней…
Не глядя, Жизель сняла с вешалок два платья. Хорошо, ей посоветовали именно эти варианты — мягкое джерси не помнется в чемодане.
В это время Сол изучал ее спальню. Ни единая деталь не выдавала, кто хозяин комнаты и какой он. Комната была словно чистым холстом для любого человека с хорошим вкусом. Он и не догадался бы, что это комната Жизель, если бы не одна вещь. Она, возможно, и не пользовалась парфюмом, но ее тело издавало неповторимый запах. Запах, который мужчина, державший ее в своих объятиях, способен узнать. И теперь этот запах неожиданно и очень провокационно дразнил Сола. Он напоминал ему о том, как она слабела от его поцелуя, как ее тело реагировало на его прикосновение, а ее соски, набухшие и яркие…
