— Не я это ему посоветовала. Он перемазался, когда я отвернулась. И все же в твоих словах есть доля правды.
— И поскольку я не провалялся все свое детство в луже, то теперь я стал заторможенным?
Конни деланно улыбнулась.
— Ты сам это сказал.
— А ты, значит, любительница грязелечения, а поэтому… — он посмотрел ей в глаза, — в постели просто огонь?
— Почти, — с вызовом бросила Конни и с трудом сглотнула. Она сама не понимала, зачем затронула эту небезопасную для обоих тему. — Ты не должен злиться, когда Эрик говорит о Фреде, — сказала она, отчаянно надеясь поменять предмет разговора.
— Конечно, ты права, — согласился Берт и пригубил виски. — Думаю, я понимаю, откуда это взялось. — Он грустно помолчал. — Эрику приходилось так часто переезжать, что у него не было возможности с кем-нибудь подружиться надолго. Вот он и выдумал себе друга. Я чувствую себя виноватым. — Он помрачнел еще больше. — Очень виноватым, черт побери!
— Я все детство прожила в одном и том же доме, и у меня было множество настоящих друзей, но я все равно выдумала себе приятельницу, — сказала Конни.
— Правда? — удивился он.
— Ее звали Джозефиной.
Берта это, кажется, развеселило.
— Откуда такое имя?
— Оно казалось мне самым классным. Джозефина была воображалой, она с презрением относилась ко всему на свете, начиная с чистки зубов и умывания и кончая уроками балета. Так что почти все дети проходят через нечто подобное. У тебя нет причин чувствовать себя виноватым.
— Спасибо, больше не буду. — Берт улыбнулся и отпил виски. — Да, я хотел сказать тебе, что сегодня мне звонила секретарша Филдстоунов. Она сообщила, что на следующей неделе Филдстоуны хотят посетить Аляску, чтобы прощупать, стоит ли там открывать магазины, а перед этим намереваются прибыть на несколько дней сюда — посмотреть на строительство, поговорить с людьми и так далее. Ты не могла бы побыть с Эриком, пока я буду их сопровождать?
— Нет проблем, — ответила Конни, понимая, что осталась без выходных.
— Филдстоун-старший предложил в воскресенье всем вместе совершить морскую прогулку.
— Включая меня?
— Непременно. Ты же знаешь, что Филдстоун-младший не упустит возможности посмотреть на тебя в бикини, не так ли? — осведомился Берт язвительным тоном. — Ты хочешь поехать?
— Очень, — ответила Конни.
Глядя на пену за бортом, Констанция улыбалась. Она сидела, скрестив ноги, в прекрасной яхте. Солнце приятно припекало ей спину, голову обдувал легкий бриз. Вдруг ее улыбка увяла. Она почувствовала запах сигары. Этот запах свидетельствовал о том, что Роберт идет поболтать с ней. Опять.
— Жаль, что я здесь ненадолго, — проговорил этот молодой человек, растянувшись на палубе рядом с Конни и положив ей руку на плечо. Судя по тону, он прекрасно понимал, как она огорчена их столь краткой встречей. — Но недели через две мы снова прилетим сюда на выходные.
— Угу-у, — протянула Конни, вспомнив, как это делает Глория. Для себя же решила, что на те выходные куда-нибудь уедет.
Боб с самого утра не оставлял ее в покое. Со времени их последней встречи его самолюбование ничуть не уменьшилось. Он по-прежнему громко смеялся, преимущественно над собственными шутками. И держался все так же фамильярно.
— Честное слово, вы выглядите просто чудесно, — сказал Филдстоун-старший, когда она вышла из джипа в коротком белом сарафане и деревянных сабо.
— Так бы и съел, — прибавил Роберт с его обычным смешком.
Гилберт не проронил ни слова. И по дороге он тоже ни разу ничего не сказал о том, как она выглядит.
Его молчание раздражало Конни — ведь в этом наряде, со своими загорелыми плечами она действительно хорошо смотрелась, отметить это было бы простой вежливостью. Поэтому в пику Гилберту она перенесла свое внимание на Роберта.
Но получилось так, что от Боба стало невозможно отвязаться. Несмотря на то, что ее искусственный интерес к нему длился около пяти минут, он ничего не понял и продолжал ухаживать. И, кажется, не сомневался, что его ухаживания принимают.
— Надо пойти намазать Эрика солнцезащитным кремом, — проговорила Конни, посмотрев туда, где сидели Рональд Филдстоун и Гилберт.
Когда она вставала, Боб властно схватил ее за руку.
— Возвращайтесь побыстрее, детка, — промурлыкал он.
Детка?! Конни удивленно моргнула. Он говорит, как гангстер из эротического фильма пятидесятых годов.
Обмазав плечи, ноги и нос Эрика совершенно излишним количеством крема, она присела рядом с Рональдом Филдстоуном.
— Вы довольны работой Гилберта? — спросила она.
— Более чем, — ответил тот. — Он великолепно поработал. Он…
— Давай сядем спереди, папа, — вмешался Эрик.
Гилберт кивнул.
— Вы меня извините?
— Конечно, — добродушно отозвался старик и, когда отец с сыном ушли, продолжил превозносить таланты своего дизайнера. — Чарльз Мадригал ходил просто зеленый от зависти, что Барбера заполучили мы. Но теперь он угомонился. А что ему оставалось?
— Значит, вы не верите, что угрозы исходят от Мадригала? — спросила Конни.
— Нет. На прошлой неделе мы встретились с ним на деловом обеде, и я упомянул о проблеме. Но не сказал, что Барбер думает на него. Чарли предположил тогда, что угрозы, вероятно, исходят от какого-то помешанного, который задался целью нас всех перессорить, — продолжил Филдстоун. — И что место этим угрозам в мусорной корзине.
— Барбер говорил то же самое.
— Но только вначале. Потом, когда он все же попросил пригласить вас, я понял, что он действительно опасается.
Конни вопросительно изогнула бровь.
— Так это Барбер попросил пригласить меня?
— Да. Я уже согласился с тем, что мы обойдемся без вас. Но в последнюю минуту он позвонил и сказал, что передумал, что с вами будет спокойнее и ему, и ребенку. Я не хотел, чтобы он беспокоился, поэтому с радостью оплатил счет за услуги. Знаете, он хотел заплатить сам. — Рональд Филдстоун посмотрел в ту сторону, где Берт разговаривал с одним из членов экипажа. — Как вы считаете, он сильно беспокоится? Мне показалось, что он просто на грани срыва.
Конни надвинула соломенную шляпу на глаза.
— Наверное, просто переутомился, — небрежно ответила она.
— Но вы не заметили ничего необычного, что сочли бы серьезным?
— Ничего подобного.
— Пора бы причалить и пообедать, — сказал Гилберт, подходя к ним. Он указал на маленькую уединенную бухту с белоснежным песком и высокими пальмами. — Вон там.
Филдстоун-старший похлопал себя по животу.
