Конни вздохнула.
— А теперь оказалось, что я не могу тебе помочь.
— Ты делаешь главное — смотришь за Эриком.
— А когда ты решил стать дизайнером? — сменила она тему.
— В десять лет.
Она подняла брови.
— Так рано?
— Моя тетя была декоратором в театре, и она часто брала меня с собой. Затаив дыхание, я ходил по сцене и поражался, как за секунды можно все изменить и перенестись в другой мир. Так у меня проснулся интерес к дизайну.
— Ты много ездил по миру?
— Да, но в следующем году Эрик пойдет в школу, и мне придется брать заказы только неподалеку от дома.
— Это может повредить твоей карьере?
— Да нет, у меня уже есть имя, и я начинаю жить для сына. Эрику пришлось много переезжать, и теперь ему нужен нормальный дом. Если бы у него была мать, все было бы по-другому, — нахмурившись, продолжил он. — А мои родители — люди пожилые, ты же видела отца, мать привязана к нему, а он к своему инвалидному креслу. Кроме того, они страшно балуют Эрика, мне каждый раз приходится приводить его в порядок, когда я возвращаюсь.
— У него сменилось много нянь?
— Трое. Все они милые и старательные, но у каждой был друг или жених, который целиком занимал их мысли.
— Как у Глории? Казалось, это замечание удивило его.
— Наверное.
— Сегодня Эрик показывал ваши фотографии. Кажется, они сделаны во Флориде.
Гилберт откинулся на спинку кресла.
— Видимо, да. Мы с Мэри жили там.
— Она была очень красивая.
Он посмотрел вдаль. Голубая жилка забилась на его виске.
— Да, — подтвердил он.
— И умерла очень молодой.
— Ей было двадцать пять, — сказал Берт и осекся. Он пригубил виски. — А у тебя были потери? Не смертельные, ну, ты понимаешь, о чем я говорю?
Конни посмотрела на него. Откровенность за откровенность? А если попробовать солгать?
— Конечно, нет!
Он поднял бровь.
— Ты говорила моим родителям о разорванной помолвке?!
— Это было года три назад, и теперь он уже женат.
— Ты не огорчена?
Она покачала головой.
— Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что любила скорее образ, который сама придумала, чем его самого. Саймон вначале был моим боссом.
Конни задумалась, вспомнив свою первую встречу с Саймоном. Это произошло в фешенебельном клубе выпускников Джорджтаунского университета. Конечно, туда ее затащила Джулия, у которой в самом разгаре был роман с деканом юридического факультета. Компания собралась разновозрастная и разномастная. Много смеялись, много пили, много танцевали. В веселом кругу блистательных собеседников Конни сразу выделила худощавого, высокого мужчину, причесанного с необыкновенной тщательностью. Даже весенний ветер не растрепал его волосы, когда он провожал Конни по пустынной улице до гостиницы.
В тот приезд в Вашингтон Джулия и Конни сняли один номер на двоих, поэтому Констанция смело разрешила кавалеру подняться наверх…
Она думала, что эта полуслучайная встреча не будет иметь продолжения, но уже в Нью-Йорке Саймон позвонил ей и пригласил покататься на пароходике вокруг Манхаттена.
И опять девушку поразила тщательность, с которой был одет мистер Нансен. Для нее внешний вид человека не имел определяющего значения. Она с детства помнила присказку отца — «по одежке встречают, по уму провожают».
— Эй, Конни! Кажется, ты улетела очень далеко в воспоминаниях, — с нескрываемой ревностью сказал Берт.
Она провела рукой по растрепанным волосам — ее прическа вела себя так, как сама хотела.
— Саймон предложил мне работу референта, остальное получилось как бы само собой.
— Странно, у нас с тобой ничего само собой не получается!
— Просто Саймон был совершенно другой — взрослый, опытный. Да и профессор, в конце концов! И если бы не его идиотская идея ваять из меня женщину его мечты…
— По-моему, даже из Эрика уже невозможно ничего изваять…
— Ты не прав, можно. Но при этом нужно не считать себя самым умным, самым красивым, самым… — Конни запнулась в поисках слова.
— Мистером Совершенство?
Она усмехнулась.
— Джеймс Бонд лопнул бы от зависти.
— Вы жили вместе?
— Нет. Мне пришлось сменить работу, и наши отношения быстро исчерпали себя. Да и вообще мы не подходили друг другу. Он укладывал волосы феном и постоянно страдал, не зная, во что бы сегодня одеться. Меня доконало то, что он беспрестанно смотрелся в зеркало.
Вначале Конни не хотела ничего рассказывать Берту, а уж называть истинную причину размолвки и подавно. Но неожиданно для себя самой почувствовала почти лихорадочное желание раскрыться этому человеку, поведать то, что давно тяжелым грузом лежало на душе.
— Саймон настаивал, чтобы я оставила работу и поступила в университет. Знаешь, мы жили на территории студенческого городка, где все на виду, все варятся в одном котле. И однажды мне дали понять, что у Саймона начался роман с аспиранткой. Конечно, я не поверила — мы только что объявили о нашей помолвке, съездили в гости к его родителям и к моему отцу. Я знала, что у него была женщина, да не одна, и до меня. Но когда все стало так явно — поздние приходы, запах чужих духов, губная помада на белье…
Да, Берт сам знал все это, прошел через цепь вопросов и унизительных ответов. Боль, которую причинила ему Мэри, до сих пор жила в его памяти.
— Я понимаю тебя, Конни. Давай не будем больше травить друг другу душу!
— Сейчас я говорю обо всем этом уже спокойно и трезво. Но тогда у меня был настоящий шок.
Берт протянул руку и ласково погладил Конни по плечу.
— Налить виски?
— Нет, я не очень люблю этот напиток и, пожалуй, пойду спать.
Лежа в кровати ночью, Конни вдруг осознала, что еще ни разу не любила по-настоящему. У нее были мужчины, но, кроме Саймона, все это было несерьезно. И, поскольку она не признавала связей на одну ночь, ее сексуальный опыт был довольно бедным. Но все-таки секс — неотъемлемая часть жизни, и она начинала чувствовать его нехватку.
Тут вдруг Конни спохватилась. Когда они с Бертом распрощались на веранде, он прикрыл дверь черного хода. А задвинул ли он задвижку?
Она включила ночник. Выбравшись из-под одеяла, накинула нейлоновый халатик и на цыпочках пошла к двери. Но вдруг увидела, что по полу что-то движется. От ужаса она похолодела. Это была мышь.
— А-а! — взвизгнула Конни, когда мышь изменила направление своего движения и, как ей показалось, побежала к ней.
