– Ты лжёшь! - став совершенно серым, прошипел Грима.
– Слишком легко и часто ты бросаешься этим обвинением, -
спокойно ответил Гэндальф. Я никогда не лгу. Ты пригрел змею, Теоден. Брать его
с собой - небезопасно, оставлять здесь - тем более. По справедливости его
следовало бы убить. Но когда-то он был человеком и, как мог, служил тебе. Дай
ему коня, пусть едет, куда хочет, а ты посмотришь, что он выберет.
– Слышишь, Червослов? - сказал Теоден. - выбор за тобой.
Либо докажи в бою свою преданность мне, либо убирайся на все четыре стороны, но
тогда уж не рассчитывай больше на моё снисхождение.
Грима с трудом встал на ноги. Во всем его облике была такая
злоба, что стоявшие рядом с ним воины невольно отпрянули. Оскалив зубы, он
зашипел, как змея, плюнул на ступени и, метнувшись в сторону, сбежал по
ступенькам. Теоден приказал проследить, чтобы ему не чинили препятствий и дали
коня.
– Если какой-нибудь конь согласится нести его, - добавил
Йомер.
– Я приглашаю вас к столу, - обратился Теоден к гостям. - Вам
надо передохнуть и поесть, пока позволяет время.
Они вернулись в королевские палаты. Внизу, в городе, уже
кричали герольды и трубили трубы. Король решил выступить, как только будет
готова дружина и подойдёт ополчение из окрестностей.
За столом Теоден беседовал с Гэндальфом, остальные ели,
почтительно прислушиваясь.
– Кому ведомо, как далеко простирается измена Сарумана? -
говорил маг. - Были времена, когда он по праву считался истинным другом Рохана.
Но даже когда они прошли, вы все еще были нужны ему. Но и после, когда он думал
уже только о погибели Рохана, ты продолжал видеть дружелюбную маску. В те годы
Гриме жилось легко, и все твои планы немедленно становились известны в
Изенгарде. Земли ваши были открыты, и чужеземцы свободно бродили по ним. А нашептывания
Гримы постепенно отравляли твои думы, выстуживали сердце, и в конце концов он
настолько завладел твоей волей, что твоим приближенным, с болью смотревшим на
все это, до тебя было уже не докричаться.
Когда я вернулся и предупредил тебя, маски были сорваны.
Началась отчаянная игра. Теперь Грима пытался не дать тебе собрать силы. Он
искусен - умеет играть на людской осторожности, на страхах. Помнишь, как он
убедил всех не отправлять отряды на север, раз основная опасность исходит с
запада? Ведь это он вынудил тебя запретить Йомеру преследовать изенгардских
орков. Если бы Йомер послушался, сейчас орки уже доставили бы в Изенгард
драгоценную добычу. Правда, не совсем ту, которую жаждал заполучить Саруман, но
все же двое из моего отряда, знающие о тайной нашей надежде - о ней я даже тебе
пока не могу сказать открыто, - это немало. Подумай, что мог бы выпытать у них
Саруман!
– Я многим обязан Йомеру, - сказал король. - Я забыл, что
верному сердцу далеко не всегда сопутствует учтивая речь.
– Лучше сказать, - усмехнулся Гэндальф, - что кривому глазу
и правда кажется кривдой.
– Да, ты прав, - согласился Теоден. - И тебе я обязан больше
других. Ты снова приходишь вовремя. Выбери же дар, какой пожелаешь, а мне
теперь дорог только мой меч!
– Вовремя или нет - это мы еще увидим, - отвечал Гэндальф, -
а от дара я не откажусь. Сейчас нужнее всего быстрота и верность. Подари мне
Сполоха! Мы друзья с ним. Серебристым лучом в любой ночи он пойдет со мной
сквозь все опасности, но я не могу рисковать тем, что мне не принадлежит.
– Достойный выбор, - одобрил Теоден, - и дар королевский. В
этом прекрасном животном словно возродились могучие кони былых времен. А
остальным гостям я предложу выбрать себе что-нибудь из моей оружейной. Там есть
шлемы и кольчуги прекрасной гондорской работы. Пусть они послужат вам добром.
Слуги принесли доспехи. Арагорн и Леголас выбрали сияющие
кольчуги, шлемы и круглые щиты, украшенные золотом и драгоценными камнями, а
Гимли нашел себе необычный остроконечный шлем и небольшой щит с гербом дома
Йорлов: белым бегущим конем на зеленом поле.
– Пусть он хранит тебя, - сказал ему Теоден, передавая щит,
- я носил его в детстве.
– Это высокая честь, - поклонился Гимли и потряс щитом. -
Лучше я буду носить коня, чем он меня. Ногам я как-то больше доверяю. Глядишь,
все-таки дойдет дело до рукопашной…
– В бою все может быть, - ответил Теоден и поднялся, а
вперед выступила Йовин, неся заздравную чашу.
Король пригубил, и девушка пошла обносить гостей, но
задержалась возле Арагорна, остановив на нем сияющий взгляд. Он улыбнулся,
принимая чару, и вдруг заметил, как она вздрогнула от случайного прикосновения.
Эта незначительная деталь стерла улыбку с лица Арагорна и заставила вглядеться
в глаза юной воительницы. Меж тем король говорил:
– Я отправляюсь в свой последний поход. Теодред, мой
единственный сын, убит. Значит, наследником быть Йомеру, моему племяннику. Но
он будет сопровождать меня. Кому же доверить правление?
Вельможи и военачальники смолкли.
– Йовин из дома Йорла, - раздался голос Хамы в полной
тишине. - Она отважна и не знает страха. Все любят ее.
– Да будет так, - согласился Теоден. - Прощай, племянница!
Мы расстаемся в недобрый час, но, может, еще вернемся в Золотые Палаты. Веди
народ в Дунхарг. Те, кто останется в живых, придут туда.
– Каждый день до вашего возвращения будет казаться мне
годом, - отвечала дева и снова взглянула на Арагорна.
– Король вернется, - негромко ответил он ей. - На востоке, а
не на западе свершится наша судьба.
Присутствующие шумно вставали, разбирали оружие и спускались
к воротам. Лишь Йовин в мерцающей кольчуге осталась наверху, глядя им вслед,
скрестив руки на рукояти меча.
Гимли с топором на плече шагал рядом с Леголасом и бурчал
себе под нос:
– Собрались наконец. Людям дай только поговорить, а дело
пусть ждет. Топор мой и тот заскучал… Рохирримы эти, похоже, славные воины, да
только их война не по мне. Опять трястись, как в сумке, с Гэндальфом. На войну
ходят ногами!
– На коне, конечно, безопаснее, - поддразнил эльф. - Не
бойся, как дойдёт до дела, Гэндальф тебя мигом на землю ссадит. Топор - не
оружие для всадника.
– Да и гном - не всадник, - отпарировал Гимли, нежно
поглаживая рукоять топора. - На орочьи шеи рассчитано, не на человеческие
головы.
