Мы с командирами посоветовались и пришли к компромиссному решению.
В следующий набег оружие было приказано не брать. И что же? Мы захватили
практически столько же хлеба, поймали столько же цыплят и, что самое главное,
прихватили не меньше обычного гномьей водки. А вот потери были существенно
меньше, чем раньше!
Мы пробились в деревню и обратно, используя лишь кулаки да
немного магии. Ни с той, ни с другой стороны убитых не было! Да, были разбитые
носы и сломанные кости, но все это поправимо. А когда месяц спустя на нас
напали гномы, я с радостью отметил, что они тоже не вооружены. Так возникла
традиция, которая стала неписаным договором между нашими поселениями. Я знаю,
это вызывает раздражение и гнев, – заметил Кэн, – я знаю, что вам
хотелось бы открутить этим гномам головы. Я и сам с удовольствием так поступил
бы, но это невозможно. Все понятно? Тогда все свободны!
– Смирно! – рявкнул Слит. – Ура командиру!
Дракониды трижды дружно прокричали «ура». Они уважали своего
командира и восхищались им. Кэн честно заслужил свой авторитет; как командир он
делал все возможное в той ситуации, в которой они находились. Но сейчас
драконид задумался, достоин ли он такого уважения. Да, конечно, речь была
хороша и они все делали правильно и победили, но что дала им эта победа? Жизнь
в пределах крепостных стен, постоянную битву за выживание – и ради чего?
Ради того, чтобы иметь возможность каждый вечер напиваться и
снова и снова рассказывать все те же случаи времен прошедшей войны.
«А о чем еще говорить?» – мрачно подумал Кэн.
Он вернулся в свою комнату и сбросил опостылевший шлем.
Часом позже в дверь постучался Слит.
Жилище Кэна размещалось в административном здании,
находившемся в центре городка. Слит жил в том же доме, но с другой стороны. В
подвале здания был устроен оружейный склад. Квартира состояла из гостиной и
примыкавшей к ней маленькой спальни. Не шикарное, но вполне удобное жилье. На
дощатом столе стояли масляная лампа, кувшин с гномьим элем и две большие
глиняные кружки. Кэн сидел в кресле лицом к двери. Он налил себе эля, еще одна
кружка, уже полная, дожидалась Слита.
– Прекрасная речь, командир, – заявил, входя,
Слит.
Кэн кивнул, говорить не хотелось, но, по счастью, Слит сам
любил поболтать.
– Вы, конечно, правы, командир. Наша жизнь просто
прекрасна. Гномы устроили набег и украли пару овец и еще что-то, что им
подвернулось под руку. Но мы этого так не оставим: мы нападем на их деревню,
захватим эль, спирт, хлеб и еще что-нибудь полезное. Каждый раз, когда гномы
нападают, мы их отбрасываем, хорошенько надавав им по шее, а потом я всегда
прихожу сюда выпить эля. Вы не поверите, командир, но я даже нахожу в этом
определенное удовольствие. Приятно знать, что ждет тебя в этой жизни.
– Наверное. – Кэн мрачно пожал плечами. –
Правда, я все еще думаю, что в жизни должно случаться что-то еще.
– Вы солдат и потомок драконов, – понимающе кивнул
Слит. – Вы появились на свет, для битвы, чтобы командовать в смертельном
бою, во имя воинской славы.
– Нет, не похоже. – Кэн отхлебнул эля. – Не
думаю, что в этой жизни я уже все сделал. Никто не знает, сколько лет жизни нам
отпущено, но вечно она длиться не может и когда-нибудь, несомненно, кончится. А
что останется от нас? Ведь мы – последние представители нашей расы…
Слит рассмеялся:
– Командир, вы самый унылый тип из всех, кого я
когда-либо встречал. Ну, какая, в самом деле, разница, что там будет после
нашей смерти! Мы-то этого всяко не увидим!
– Вот и выпьем за это! – предложил Кэн и надолго
приник к своей кружке.
Слит подождал продолжения, но Кэн поставил кружку на стол и
принялся мрачно наблюдать за тем, как кружатся мухи вокруг тряпки, которой он
вытер тухлое яйцо.
– Увидимся за обедом, командир. – Слит поднялся и
вышел, оставив Кэна наедине с его мрачным настроением.
Кэн медленно снял доспехи. Повинуясь многолетней привычке,
он протер меч и, убрав его в ножны, повесил, не снимая с ремня, на крюк у
двери. Потом драконид повалился на кровать, рассчитывая отдохнуть и переждать
жаркое время суток. Он не спал, просто лежал, рассматривая потолок.
Слова Слита задели его.
– Какая нам разница, что будет после нашей
смерти? – поинтересовался Кэн у мух. – В самом-то деле?
Глава 3
Четыре гнома бежали по охотничьей тропе, которая прихотливо
вилась по высохшему дугу. Хотя еще стояло раннее утро, солнце било по их
металлическим шлемам с силой молота Реоркса. Трое из них были одеты в кожаные
куртки и тяжелые башмаки и обливались потом, четвертый носил подпоясанную
рубаху и тряпочные шлепанцы, известные как «кендеровы ботинки», поскольку они
позволяли их владельцу двигаться бесшумно, как кендер. Этот четвертый
чувствовал себя не в пример лучше остальных, по крайней мере, жарко ему не
было.
Четверка удачно поучаствовала в утреннем набеге. У одного из
них на плечах лежал небольшой барашек, которого он придерживал за ноги, двое
других несли большую корзину, и только последний бежал налегке и, казалось,
просто радовался пробежке.
Один из тащивших корзину гномов недовольно проворчал, тяжело
отдуваясь от жары:
– Эй, Селквист! Мы тебе что, лошади? Давай-ка
присоединяйся!
– Ну, Огер, ты же прекрасно знаешь, что у меня больная
спина, – ответил тот, лукаво взглянув на товарища.
– Я знаю, что из окна ты сигаешь без проблем, –
пробормотал Отер. – И бегаешь очень проворно, особенно если поблизости
дракониды с дубинами. И я что-то не замечал, чтобы ты хромал или волочил ноги.
– Это потому, что я слежу за своим здоровьем?
– Это точно, следит! – проворчал другой гном.
Любой обитатель Ансалона с первого взгляда определил бы, что
бегущие гномы – это гномы холмов, а не их горные собратья. По крайней мере,
таковыми являлись трое из них. У них были нечесаные рыжие волосы, коричневатая
кожа и слегка одутловатые щеки – из-за огромного количества пива, которое они
пили начиная практически с младенческого возраста.
Облик четвертого, того самого, которого звали Селквист (его
мать отличалась романтичностью и назвала сына в честь эльфа, бывшего героем
многочисленных баллад), заставил бы призадуматься даже бывалого
путешественника. Он ничем не напоминал гномов холмов.
Этот четвертый был вполне опрятен, а на пальце носил кольцо,
довольно стершееся, из металла, который он сам называл серебром. Он также
утверждал, и гномы помоложе ему верили, что кольцо обладает магическими
свойствами. Никто и никогда не был свидетелем этих его свойств; впрочем, одним
несомненным фокусом Селквист владел в совершенстве – в его присутствии чужие
вещи имели свойство бесследно исчезать.
