Сьюзан посмотрела на корпус «ТРАНСТЕКСТА», видневшийся справа.
Шум генераторов, расположенных восемью этажами ниже, звучал сегодня в ее ушах
необычайно зловеще. Сьюзан не любила бывать в шифровалке в неурочные часы,
поскольку в таких случаях неизменно чувствовала себя запертой в клетке с
гигантским зверем из научно-фантастического романа. Она ускорила шаги, чтобы
побыстрее оказаться в кабинете шефа.
К рабочему кабинету Стратмора, именуемому аквариумом из-за
стеклянных стен, вела узкая лестница, поднимавшаяся по задней стене шифровалки.
Взбираясь по решетчатым ступенькам, Сьюзан смотрела на массивную дубовую дверь
кабинета, украшенную эмблемой АНБ, на которой был изображен могучий орел,
терзающий когтями старинную отмычку. За этой дверью находился один из самых
великих людей, которых ей довелось знать.
Пятидесятишестилетний коммандер Стратмор, заместитель
оперативного директора АНБ, был для нее почти как отец. Именно он принимал ее
на работу, именно он сделал АНБ для нее родным домом. Когда десять лет назад
Сьюзан поступила в агентство, Стратмор возглавлял Отдел развития криптографии,
являвшийся тренировочной площадкой для новых криптографов, криптографов мужского
пола. Хотя Стратмор терпеть не мог выделять кого-нибудь из подчиненных, он с
особым вниманием относился к своей единственной сотруднице. Когда его обвиняли
в фаворитизме, он в ответ говорил чистую правду: Сьюзан Флетчер — один из самых
способных новых сотрудников, которых он принял на работу. Это заявление не
оставляло места обвинениям в сексуальном домогательстве, однако как-то один из
старших криптографов по глупости решил проверить справедливость слов шефа.
Однажды, в первый год своей работы в агентстве, Сьюзан
заглянула в комнату новых криптографов за какими-то бумагами. Уже направляясь к
двери, она увидела свое фото на доске объявлений и едва не лишилась чувств. На
фотографии она была изображена наклонившейся над постелью, в одних трусиках.
Как выяснилось, кто-то из криптографов сосканировал
фотографию из порножурнала и приставил к телу головы модели голову Сьюзан.
Получилось очень даже правдоподобно.
К несчастью для того, кто это придумал, коммандер Стратмор
не нашел в этой выходке ничего забавного. Два часа спустя был издан ставший
знаковым приказ:
СОТРУДНИК КАРЛ ОСТИН УВОЛЕН
ЗА НЕДОСТОЙНЫЙ ПОСТУПОК
С этого дня никто больше не доставлял ей неприятностей; всем
стало ясно, что Сьюзан Флетчер — любимица коммандера Стратмора.
Но не только молодые криптографы научились уважать
Стратмора; еще в начале своей карьеры он был замечен начальством как человек,
разработавший целый ряд неортодоксальных и в высшей степени успешных
разведывательных операций. Продвигаясь по служебной лестнице, Тревор Стратмор
прославился умением сжато и одновременно глубоко анализировать сложнейшие
ситуации. Он обладал почти сверхъестественной способностью преодолевать
моральные затруднения, с которыми нередко бывают связаны сложные решения
агентства, и действовать без угрызений совести в интересах всеобщего блага.
Ни у кого не вызывало сомнений, что Стратмор любит свою
страну. Он был известен среди сотрудников, он пользовался репутацией патриота и
идеалиста… честного человека в мире, сотканном из лжи.
За годы, прошедшие после появления в АНБ Сьюзан, Стратмор
поднялся с поста начальника Отдела развития криптографии до второй по важности
позиции во всем агентстве. Теперь только один человек в АНБ был по должности
выше коммандера Стратмора — директор Лиланд Фонтейн, мифический правитель
«Дворца головоломок», которого никто никогда не видел, лишь изредка слышал, но
перед которым все дрожали от страха. Он редко встречался со Стратмором с глазу
на глаз, но когда такое случалось, это можно было сравнить с битвой титанов.
Фонтейн был гигантом из гигантов, но Стратмора это как будто не касалось. Он
отстаивал перед директором свои идеи со спокойствием невозмутимого
боксера-профессионала. Даже президент Соединенных Штатов не решался бросать
вызов Фонтейну, что не раз позволял себе Стратмор. Для этого нужен был
политический иммунитет — или, как в случае Стратмора, политическая
индифферентность.
Сьюзан поднялась на верхнюю ступеньку лестницы. Она не
успела постучать, как заверещал электронный дверной замок. Дверь открылась, и
коммандер помахал ей рукой.
— Спасибо, что пришла, Сьюзан. Я тебе очень благодарен.
— Не стоит благодарности. — Она улыбнулась и села
напротив шефа.
Стратмор был крупным кряжистым мужчиной, чье невыразительное
лицо скрывало присущие ему решительность, настойчивость и неизменное стремление
к совершенству. Серые глаза светились уверенностью, с которой сочеталась
профессиональная скрытность, но сегодня в них проглядывали беспокойство и
нерешительность.
— У вас испуганный вид, — сказала Сьюзан.
— Настали не лучшие времена, — вздохнул Стратмор.
«Не сомневаюсь», — подумала она.
Сьюзан никогда еще не видела шефа столь подавленным. Его
редеющие седые волосы спутались, и даже несмотря на прохладу, создаваемую
мощным кондиционером, на лбу у него выступили капельки пота. Его костюм
выглядел так, будто он в нем спал. Стратмор сидел за современным письменным
столом с двумя клавиатурами и монитором в расположенной сбоку нише. Стол был
завален компьютерными распечатками и выглядел каким-то чужеродным в этом
задернутом шторами помещении.
— Тяжелая неделя? — спросила она.
— Не тяжелей, чем обычно. — Стратмор пожал
плечами. — Фонд электронных границ замучил неприкосновенностью частной
жизни и переписки.
Сьюзан хмыкнула. Этот фонд, всемирная коалиция пользователей
компьютеров, развернул мощное движение в защиту гражданских свобод, прежде
всего свободы слова в Интернете, разъясняя людям реальности и опасности жизни в
электронном мире. Фонд постоянно выступал против того, что именовалось им
«оруэлловскими средствами подслушивания, имеющимися в распоряжении
правительственных агентств», прежде всего АНБ. Этот фонд был для Стратмора
постоянной головной болью.
— Не вижу ничего нового, — сказала Сьюзан. —
В чем же чрезвычайность ситуации, из-за которой вы вытащили меня из ванной?
Какое-то время Стратмор задумчиво нажимал на клавиши мышки,
вмонтированной в столешницу письменного стола. После долгой паузы он наконец посмотрел
ей в глаза и долго не отводил взгляда.
— Назови мне самое большое время, которое «ТРАНСТЕКСТ»
затрачивал на взламывание кода.
Что за чепуха! И ради этого он вызвал меня в субботу?
— Как сказать… — Она заколебалась. —
Несколько месяцев назад к нам попал перехват КОМИНТ, на расшифровку ушло около
часа, но там мы столкнулись с удивительно длинным шифром — что-то около десяти
тысяч бит.
