Со смешанным чувством тревоги и любопытства Беккер принял
приглашение загадочного агентства. Он проехал тридцать семь миль до их
штаб-квартиры, раскинувшейся на участке площадью тридцать шесть акров среди
лесистых холмов Форт-Мида в штате Мэриленд. После бесчисленных проверок на
контрольно-пропускных пунктах он получил шестичасовой гостевой пропуск с
голографическим текстом и был препровожден в роскошное помещение, где ему, как
было сказано, предстояло «вслепую» оказать помощь Отделению криптографии —
элитарной группе талантливых математиков, именуемых дешифровщиками.
В течение первого часа они, казалось, даже не замечали его
присутствия. Обступив громадный стол, они говорили на языке, которого Беккеру
прежде никогда не доводилось слышать, — о поточных шифрах,
самоуничтожающихся генераторах, ранцевых вариантах, протоколах нулевого
понимания, точках единственности. Беккер наблюдал за ними, чувствуя себя здесь
лишним. Они рисовали на разграфленных листах какие-то символы, вглядывались в
компьютерные распечатки и постоянно обращались к тексту, точнее — нагромождению
букв и цифр, на экране под потолком.
В конце концов один из них объяснил Беккеру то, что тот уже
и сам понял. Эта абракадабра представляла собой зашифрованный текст: за
группами букв и цифр прятались слова. Задача дешифровщиков состояла в том,
чтобы, изучив его, получить оригинальный, или так называемый открытый, текст.
АНБ пригласило Беккера, потому что имелось подозрение, что оригинал был написан
на мандаринском диалекте китайского языка, и ему предстояло переводить
иероглифы по мере их дешифровки.
В течение двух часов Беккер переводил бесконечный поток
китайских иероглифов. Но каждый раз, когда он предлагал перевод, дешифровщики в
отчаянии качали головами. Очевидно, получалась бессмыслица. Желая помочь,
Беккер обратил их внимание на то, что все показанные ему иероглифы объединяет
нечто общее — они одновременно являются и иероглифами кандзи. В комнате тут же
стало тихо. Старший дешифровщик, нескладный тип по имени Морант, не выпускавший
сигареты изо рта, недоверчиво уставился на Беккера.
— То есть вы хотите сказать, что эти знаки имеют
множественное значение?
Беккер кивнул. Он объяснил, что кандзи — это система японского
письма, основанная на видоизмененных китайских иероглифах. Он же давал им
китайские значения, потому что такую задачу они перед ним поставили.
— Господи Иисусе. — Морант закашлялся. —
Давайте попробуем кандзи.
И словно по волшебству все встало на свое место.
Это произвело на дешифровщиков впечатление, но тем не менее
Беккер продолжал переводить знаки вразнобой, а не в той последовательности, в
какой они были расположены в тексте.
— Это для вашей же безопасности, — объяснил
Морант. — Вам незачем знать, что вы переводите.
Беккер засмеялся. И увидел, что никто даже не улыбнулся,
когда текст был наконец расшифрован. Беккер так и не узнал, какие страшные
секреты он помог раскрыть, ни одна вещь не вызывала у него никаких сомнений.
АНБ очень серьезно относилось к дешифровке. Полученный чек превышал его
месячное университетское жалованье.
Когда он шел к выходу по главному коридору, путь ему
преградил охранник с телефонной трубкой в руке.
— Мистер Беккер, подождите минутку.
— В чем дело? — Беккер не рассчитывал, что все это
займет так много времени, и теперь опаздывал на свой обычный субботний
теннисный матч.
Часовой пожал плечами.
— С вами хочет поговорить начальник шифровалки. Она
сейчас будет здесь.
— Она? — Беккер рассмеялся. Он не заметил в АНБ ни
одного существа женского пола.
— Вас это смущает? — раздался у него за спиной
звонкий голос.
Беккер обернулся и тотчас почувствовал, что краснеет. Он
уставился на карточку с личными данными, приколотыми к блузке стоявшей перед
ним женщины. Глава Отделения криптографии АНБ была не просто женщиной, а очень
привлекательной женщиной.
— Да нет, — замялся он. — Я просто…
— Сьюзан Флетчер. — Женщина улыбнулась и протянула
ему тонкую изящную руку.
— Дэвид Беккер. — Он пожал ее руку.
— Примите мои поздравления, мистер Беккер. Мне сказали,
что вы сегодня отличились. Вы позволите поговорить с вами об этом?
Беккер заколебался.
— Видите ли, я, честно говоря, очень спешу. — Он
надеялся, что отказ представителю самого мощного разведывательного ведомства не
слишком большая глупость с его стороны, но партия в сквош начиналась через
сорок пять минут, а он дорожил своей репутацией: Дэвид Беккер никогда не
опаздывает на партию в сквош… на лекцию — да, возможно, но на сквош — никогда.
— Постараюсь быть краткой, — улыбнулась Сьюзан
Флетчер. — Пожалуйста, сюда.
Через десять минут Беккер уже сидел в буфете АНБ, жуя
сдобную булку и запивая ее клюквенным соком, в обществе очаровательной
руководительницы Отделения криптографии АНБ. Ему сразу же стало ясно, что высокое
положение в тридцать восемь лет в АНБ нельзя получить за красивые глаза: Сьюзан
Флетчер оказалась одной из умнейших женщин, каких ему только доводилось
встречать. Обсуждая шифры и ключи к ним, он поймал себя на мысли, что изо всех
сил пытается соответствовать ее уровню, — для него это ощущение было новым
и оттого волнующим.
Час спустя, когда Беккер уже окончательно опоздал на свой
матч, а Сьюзан откровенно проигнорировала трехстраничное послание на интеркоме,
оба вдруг расхохотались. И вот эти два интеллектуала, казалось бы, неспособные
на вспышки иррациональной влюбленности, обсуждая проблемы лингвистической
морфологии и числовые генераторы, внезапно почувствовали себя подростками, и
все вокруг окрасилось в радужные тона.
Сьюзан ни слова не сказала об истинной причине своей беседы
с Дэвидом Беккером — о том, что она собиралась предложить ему место в Отделе
азиатской криптографии. Судя по той увлеченности, с которой молодой профессор
говорил о преподавательской работе, из университета он не уйдет. Сьюзан решила
не заводить деловых разговоров, чтобы не портить настроение ни ему ни себе. Она
снова почувствовала себя школьницей. Это чувство было очень приятно, ничто не
должно было его омрачить. И его ничто не омрачало.
